Социализм с русским лицом

«Союзники» (СРН) столь преуспели в нападках на бюрократию, что это вызывало беспокойство правой газеты «Колокол», которая сама настороженно относилась ко многим чиновникам. По ее разумению, идеологи СРН нападали не на худшую часть чиновничества, а на «служилое сословие вообще», «правительство в целом».

Впрочем, мы несколько отвлеклись от темы «буржуазности» в оценках монархистов. Между тем, основной разговор здесь еще впереди. И для того, чтобы позиция консерваторов стала более понятной, необходимо учесть их религиозно-мистический настрой.

Монархисты, осознававшие суть аскетического учения Православной Церкви, выступали против фетишизации собственности, включая и частную. В этом аспекте частный капитал виделся многим консерваторам как нечто сугубо земное, преходящее, обреченное потерять значение тогда, когда человек покидает посюстороннюю действительность.

Но в земной жизни все зависит от способа использования собственности, богатства, материальных благ. Православная Церковь подчеркнуто жестко выступает против сребролюбия, одной из восьми «неестественных»[1] страстей, составляющих «ядро», центр греховной жизни.

Сребролюбивый человек, по учению Святых Отцов, возлагает всю надежду только на богатство, видит в нем весь смысл существования. В результате этого он, по выражению св. Феофана Затворника, становится «на одной линии с идолопоклонниками».

Некоторые подвижники называют сребролюбие главной, первенствующей страстью, например, св. Григорий Палама.

Одновременно Церковь утверждает, что данная страсть выражается во внутреннем отношении к вещественным благам. Сам факт обладания имуществом вовсе не свидетельствует об его укорененности в сердце владельца, который может пользоваться им бесстрастно. Напротив, страсть к богатству часто свойственна и нищему.

Именно такой взгляд на материальное богатство был, так или иначе, присущ большинству дореволюционных консерваторов, находившихся под мощным влиянием Православия. «Не в собственности и в богатстве как таковых, – объяснял о. Д. П. Лавров, – грех, и не в бедности и нищете, как таковых, добродетель, а в том, как те или другие произошли, как люди пользуются первыми и как они относятся ко вторым».

Прот. Иоанн Восторгов говорил об апостольском отрицании лишь неправильного способа использования богатства и собственности.

А митрополит Владимир (Богоявленский) отрицал порядок жизни, при котором деньги ставятся на первое место, и связывал его с извращениями, имеющими место быть во всех сословиях.

Тихомиров принципиально возражал против того, чтобы ставить накопление богатства в центр даже и экономической деятельности. Согласно ему, истинные экономические принципы состоят не в собирании богатства, а в «развитии производительной силы, то есть… в развитии высоты человека, так как в общей системе национальной производительности огромное значение имеет не только умственная, но и нравственная сила».

При этом «классик» русского монархизма опирался на учение Фр. Листа («Система национальной политической экономии»). Немецкий мыслитель противопоставлял «теорию производительных сил» – «теории ценностей», которую уже сам Тихомиров именовал «буржуазной». Осмысляя Листа, он утверждал: «Способность создавать богатство выше самого богатства. Оно в виде меновых ценностей отходит на второй план, уступая духовным, нравственным способностям, составляющим «умственный капитал» человека».

Националисты ставили свое отношение к буржуазии в зависимость от того, как она будет использовать капиталы. Если она постарается поставить в средоточие всего собственную эгоистическую индивидуальность, то здесь уже начинается зло. И по мнению многих монархистов современная им буржуазная цивилизация была более склонна ко злу, чем к добру.

Тот же самый Тихомиров учил, что болезни общества порождаются неправильным соотношением между основными двумя видами отношений между личностями. Этими видами он объявлял индивидуализм и коллективизм, обособление личностей и их теснейшее соединение. Согласно ему резкое усиление индивидуализма наблюдается как раз в эпоху злоупотреблений буржуазии, их он находил и в современном ему западном обществе («Заслуги и ошибки социализма»). В основном эти злоупотребления затрагивали пролетариат, являющийся «продуктом» западной цивилизации. Говоря о пролетариях, Тихомиров с гневом и возмущением констатировал: «Творческое бессилие европейских идеалов ярко проявилось на этих миллионах человеческих существ, которых современные устроители новых европейских государств умели только погружать в бесправие и нищету или толкать из революции в революцию» («Рабочий вопрос и русские идеалы»).