Социализм с русским лицом

В том же направлении мыслили и идеологи из журнала «Гражданин». Они писали о протекции, раздутых штатах государственных предприятий, поглощающих огромное количество капиталов, изъятых из производства. Много было высказано горьких слов о незаинтересованности казенных предприятий в исполнении работы. «Гражданские» журналисты подметили и то, что контрагенты правительственных учреждений, отлично знакомые с казенной волокитой, в делах дороже оценивают свои услуги.

Что же до частных предприятий, то они, по убеждению «Гражданина», имеют то преимущество, что лучше организованы, быстрее выполняют хозяйственные операции, подбирают кадры лишь на основе учета личных достоинств.

«Прямой путь» доходил до утверждений типа: «Самостоятельная экономическая жизнь у нас убита». По мнению идеологов журнала, в России государственное начало явно преобладает над общественным, что явно отражается на бюджетной политике: народный оборот лишь вдвое превышает доходы казначейства. Производительные силы страны захвачены государством, и торговля с промышленностью уже не могут существовать без его поддержки. Это обстоятельство журнал приводил в оправдание русского купечества, которое «потому и переходит на сторону либералов, что сама бюрократия переметывается к ним». Совместными усилиями антинациональных сил и бюрократии устанавливается «порядок и господство денежной и чиновной буржуазии».

Казалось бы, исторический опыт подтверждает правоту тогдашних консерваторов. Советский период в полной мере показал всю неуклюжесть бюрократической машины управления экономикой. Но ведь бюрократизм вовсе не тождественен государственному управлению. Оно может быть вполне эффективным, если только эффективно использовать саму бюрократию и не давать ей особой воли. В конце концов, у нас есть и опыт сталинской промышленной модернизации.

Можно, впрочем, обратиться и к более раннему периоду. Во время Первой мировой войны частные заводы с очень большой неохотой переходили к новому (однородному) производству, если только оно было хотя бы немножечко менее выгодно, чем прежнее. И не важно было частным хозяевам – насколько это производство было необходимым для воюющей армии. Частники с очень большим скрипом переходили от 76-мм снарядов к более крупным. И это несмотря на то, что они имели и прессы, и остальное необходимое оборудование.

Но как только знаменитый Путиловский завод был взят под казенное управление, то он сразу же стал изготавливать половину всех 152-мм снарядов. А ведь раньше он эти снаряды почти не выпускал.

Впрочем, нельзя не признать правоту самой критики бюрократизма, которую монархисты вели достаточно (и порой даже слишком) ожесточенно. Принципиальный антибюрократизм всегда составлял одну из важнейших особенностей русского консерватизма. Во многом он был реакцией традиционных слоев российского общества на западничество бюрократического аппарата. Правые порицали чиновный слой за попытку создать «средостение» между царем и «народом», «землей» (патриархальной моделью «гражданского» общества), навязать стране чуждые порядки, ведущие к конституции и торжеству наживы.

Достаточно вспомнить о том, что первая черносотенная организация «Русское собрание», в начале своей деятельности показала максимум вольнодумства. На открытии Харьковского отдела организации (в 1903 г.) звучали похвалы в адрес Герцена (!), призывы избегать крайностей славянофильства, способствовать примирению с «умеренными» западниками.

И уже в 1906 году Русское собрание объявило себя «непримиримым противником бюрократического строя и неразрывно связанного с ним расхищения самодержавия как недостойными министрами, так и подчиненными им учреждениями и лицами».

Весьма откровенные заявления делали руководители Астраханской народно-монархической партии. Они благодарили царя за манифест 17 октября 1905 года, после издания которого «русский народ… освободился из-под чиновничьего ярма».

А публицисты из «Прямого пути» приписывали правительству желание «примирить две системы» – «правящую интеллигенцию» и интеллигенцию партикулярную, по случайности не договорившиеся между собой в 1905–1907 годов.

Само собой, при этом царь отделялся от бюрократизма и полностью противопоставлялся ему.

Усердствовали в критике верхов и деятели Союза русского народа (в основном дубровинской ориентации). Булацель вообще сомневался в законности царского правительства, идущего по пути реформ.

Представители Митрофано-Георгиевского Союза русского народа (Воронеж) поднимались до вершин патетики, описывая столичную бюрократию: «Люди в футлярах – сказать мало. Люди-стены – это будет вернее, каменные мешки. Вот в чем наше горе… жизнь, как всегда, полна запросов, исканий, страданий, требует сочувственных откликов, а заправилы ее – люди-стены, каменные, высокие, прочные, массивные и… мертвые к запросам жизни.