Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века

Даже в окрестностях вновь построенных крепостей правительство не могло сразу перевести вольных казаков на положение «служилых людей по прибору». Документы, вышедшие из казачьей среды, показывают, что уже в начале XVII в. донское казачество осознавало себя служилым сословием. Однако свою службу донцы рассматривали как добровольную, противопоставляя себя казакам, служившим царю «за присягой». При царе Михаиле Федоровиче в 1632 г. донцы вспоминали, как они вместе с волжскими, яицкими и терскими казаками «выхаживали при бывших царех на украинные города на Белгород, на Царев город, на Оскол, на Волуйку … и тех бывшие жи ко кресту приводить нигде не указали …». Казаки приводили множество хитроумных доводов, призванных доказать невозможность для них присяги и записи в служилые списки. «… Мы, холопи ваши, — писали донцы царю, — своим скверным беззаконным житьем недостойны к такой страсти христовой приступити — креста целовати, а твою царьскую службу вам, государем, ради служить … а росписи нам к вам, государем, прислать не угодати, потому что живучи на Дону и на степи по запольным речкам, мы, холопи ваши, врози сами себя сметити, не умеям, сколько нас, холопей ваших, вам государям есть …»[58]

Существует мнение, что Борис неизменно притеснял вольных донских казаков, принимал меры к их изоляции, ужесточал эти меры и т. д.[59] В источниках можно найти множество данных на этот счет.[60] Но большинство из этих источников относится ко времени Романовых, старательно чернивших политику Годунова. Царь Михаил в 1625 г. напомнил донским казакам, какая неволя им была при Борисе: «Невольно было вам не токмо к Москве проехать, и в украинные городы к родимцом своим притти, и купить и продать везде заказано. А сверх того, во всех городех вас имали и в тюрьмы сажали …»[61] «Новый летописец» лишь повторил эту официальную версию: донцам было «гонение велие» от Бориса, «не пущал их ни в город, куда они не приидут, и их везде имаше и по темницам сажаху».[62] Записи Разрядного приказа начала XVII в. обнаруживают тенденциозность подобных известий. Весной 1604 г. воеводы Шацка и Ряжска получили наказ «в городе и в слободах сыскивати донских и вольных атаманов и казаков и вновь казаков прибирать и давать государево жалованье».[63] Итак, приезжавших в украинные города вольных казаков отнюдь не бросали в темницы, а прибирали на службу и выдавали царское жалованье.

Вопрос о торговле с Доном власти решали особо. В феврале 1604 г. царь Борис приказал воеводам Царева-Борисова и других южных крепостей выяснить, кто из гарнизонных детей боярских «на Дон донским атаманом и казаком посылали вино, и зелье, и серу, и селитру, и свинец, и пищали, и пансыри, и шеломы, и всякие запасы — заповедные товары» от времени «как стал Царев-Борисов» (т. е. от 1600 г. — Р.С.) и «по нынешнего году».[64] Нарушителей «заповеди» беспощадно наказывали кнутом.

Приведенные данные нельзя истолковать как свидетельство полного запрета вывоза на Дон оружия, боеприпасов и продовольствия. Дело было совсем в другом. Правительство ввело заповедь, чтобы всецело подчинить донскую торговлю своему контролю. В связи с этим торговые поездки вольных казаков в Россию также подверглись ограничению. Власти каждый раз определяли, где и когда донцы могут вести торг. Вольным казакам, отметил Я. Маржарет, «позволяется иногда являться в пограничные города, продавать там свою добычу и покупать что нужно».[65] Экономические связи между вольными окраинами и русскими городами были постоянными и прочными. Казаки не могли просуществовать без подвоза хлеба, оружия и пороха из России. Москва не намеревалась рвать эти связи и изолировать Дон. Она лишь стремилась использовать торговлю как средство подчинения донской вольницы. Власти внимательно следили, чтобы продовольствие и оружие не доставалось воровским казакам, а попадало к атаманам и «лучшим» казакам, ориентировавшимся на Москву. Чтобы добиться своей цели и взять под контроль торговлю с окраинами, правительству пришлось позаботиться о ежегодных казенных поставках на Дон. Введение государевой десятинной пашни в южных уездах облегчило решение этой задачи. Согласно приказной справке 1620 г., «при царе Борисе с Воронежа из государева десятинного хлеба посылывали всякие запасы и вино на Дон к атаманом и казаком ежелеть».[66] По временам казаков, выполнявших разного рода службы, вызывали с окраин в пограничные города и там раздавали жалованье и припасы. Так, в 1594 г. воеводы выдавали хлебное жалованье донским, волжским, терским и яицким казакам в Переяславле Рязанском.[67]

В начале XVII в. воеводы южных степных городов набирали на казачью службу исключительно вольных людей — станичников, крестьянских и бобыльских детей, монастырских крестьян, помещичьих крестьян, нашедших себе замену на пашне и пр. В вольных казачьих станицах искали прибежище прежде всего несвободный люд — беглые холопы и крепостные, а также выходцы из других «чинов», порвавшие со своей социальной средой.