Социально-психологические аспекты активности

Так же точно думал и являвшийся убежденным сторонником дифференциально-психофизиологического подхода В. Д. Небылицын, отождествлявший слабость нервной системы и высокую чувствительность [101, с. 277–278]. Аналогичным образом сила н. с. означала для Небылицына выносливость и работоспособность [Там же, с. 138], понимаемые им, согласно выражению Э. А. Голубевой [30, с. 140], в высоких значениях, т. е. как выносливость и работоспособность индивида в целом, а не как выносливость и работоспособность нейронов. Что же касается общей активности (именно общей активности индивида, а не активности нервной системы), то В. Д. Небылицын не ассоциировал ее в своих работах с каким-то свойством н. с., но зато он описывал ее мозговой субстрат. Активность В. Д. Небылицын связывал с лобно-ретикулярной зоной головного мозга, а второе основное свойство темперамента – эмоциональность – с лобно-лимбической структурой [101, с. 251–252, 260–261].

В то же время один из ближайших коллег Небылицына В. М. Русалов считал, в отличие от Теплова и Небылицына, что чувствительность (сенситивность) является такой же важной составляющей (компонентом) психодинамики, как и темперамент, но существующей наряду с ним и в структуру темперамента не входящей [129, с. 164].

Рассматривая взаимосвязь физиологического и психического, В. М. Русалов исходил из того, что психические (по крайней мере, психодинамические) качества человека являются свойствами физиологических (в частности, нейрофизиологических) процессов, и в этой связи последние следует рассматривать в качестве природных задатков психодинамики [Там же, с. 70]. Правда, что касается активности, в исследовании В. М. Русалова выделить устойчивые связи между активностью и традиционными свойствами н. с. не удалось. Однако это не поколебало убежденности автора в наличии этих связей, а привело к выводу о несовершенстве измерительного инструмента [Там же, с. 283–284].

Одновременно В. М. Русалову удалось внести существенный вклад в изучение взаимосвязи поведенческой активности и биоэлектрической активности мозга. В результате факторного анализа ЭЭГ-показателей 40 испытуемых В. М. Русалов совместно с М. В. Бодуновым выявил четыре общемозговых фактора, характеризующих различные аспекты активации нервной системы в целом. Эти факторы он рассматривали как детерминанты целостных характеристик индивидуальности, включающих особенности темперамента и общие способности. Проведенные исследования позволили выявить положительные корреляции между конкретными ЭЭГ-параметрами и тремя основными составляющими активности, какими их видели Русалов с Бодуновым: скоростью, эргичностью и разнообразием действий [Там же, с. 140–154, 272–283; 131].

Много писал о связи динамических характеристик активности в разных сферах с разными характеристиками нервной системы (силой, лабильностью и активированностью) в своих работах и А. И. Крупнов. А. И. Крупнов определил, что активность психомоторных, интеллектуальных, волевых действий и общительности связана со свойствами нервной системы самыми разнообразными связями, однако все эти связи достаточно логичны: сила н. с. определяет интенсивность деятельности, активированность – разнообразие, круг «ответственности» лабильности несколько шире, но и он соответствует характеру данного свойства нервной системы. При этом в разных сферах жизнедеятельности указанные взаимосвязи имеют свой собственный, специфический характер. Так, например, сила нервной системы может создавать предпосылки для проявления большей интенсивности психомоторных действий; меньшего стремления к продолжению интеллектуальных действий и их вариативности; большей способности к волевому усилию в психомоторной сфере и повышенной потребности в общении [69, с. 17].

В свою очередь, Э. А. Голубева связывала активность прежде всего именно с активированностью, которую считала «естественным "кандидатом" для сопоставления с параметрами психической активности» [30, с. 219]. Как уже говорилось, Э. А. Голубева не занималась специальным изучением психической активности как таковой и не давала собственного определения активности, ссылаясь на работы В. Д. Небылицына, В. М. Русалова, А. И. Крупнова, Н. С. Лейтеса, Б. Р. Кадырова и др. [Там же, с. 217]. Однако, рассматривая активированность как энергетическую базу психической активности [78, с. 119], Э. А. Голубева, опиравшаяся в своих экспериментах на исследования В. Д. Небылицына, выделила различные ЭЭГ-показатели, с помощью которых можно было объективно регистрировать баланс торможения и возбуждения и в случае изучения активированности как актуального состояния н. с, и при анализе активированности как типологического свойства нервной системы [30, с. 161–162]. Взяв за основу двухфакторные модели активации, Э. А. Голубева обнаружила, что составляющая одну из типологических предпосылок психической активности более высокочастотная система выявляется в показателях альфа-ритма, тогда как более низкочастотная система, обеспечивающая саморегуляцию, – в характеристиках тета-ритма [Там же, с. 223].