«Кризис наказания» проявляется, во-первых, в том, что после Второй мировой войны во всем мире наблюдался рост преступности, несмотря на все усилия полиции и уголовной юстиции. Во – вторых, человечество перепробовало все возможные виды уголовной репрессии (включая квалифицированные виды смертной казни – четвертование, заливание расплавленного свинца в глотку, замуровывание заживо, сожжение на костре и т. п.) без видимых результатов (неэффективность общей
превенции). В-третьих, как показал в 1974 г. Т. Матисен, уровень рецидива относительно стабилен для каждой конкретной страны и не снижается, что свидетельствует о неэффективности специальной превенции[317]. В – четвертых, по мнению психологов, длительное (свыше 5 – 6 лет) нахождение в местах лишения свободы приводит к необратимым изменениям психики человека[318]. Впрочем, о губительном (а отнюдь не «исправительном» и «перевоспитательном») влиянии лишения свободы на психику и нравственность заключенных известно давно. Об этом подробно писал еще М. Н. Гернет[319]. Никогда и никого не удавалось еще «исправить» тюремным заключением. Совсем наоборот. Тюрьма служит школой криминальной профессионализации, а не местом исправления.Как заметил А. Э. Жалинский, «Реализация уголовного закона может стать совершенно непереносимой для общества, заблокировав иные процессы…Наказание – это очевидный расход и неявная выгода… Следует учитывать хорошо известные свойства уголовного права, состоящие в том, что оно является чрезвычайно затратным и весьма опасным средством воздействия на социальные отношения»[320]
.Осознание неэффективности традиционных средств контроля над преступностью и негативных последствий такого распространенного вида наказания как лишение свободы, приводит к поискам альтернативных решений.
Во-первых, при полном отказе от смертной казни, как ведущей мировой тенденции последних десятилетий, лишение свободы становится «высшей мерой наказания», применять которую надлежит лишь в крайних случаях, в основном при совершении насильственных
преступлений и только в отношении взрослых преступников. Так, в Германии доля приговоренных к реальному лишению свободы составляла лишь 10 – 15 % от общего числа осужденных, тогда как штраф – 80 – 85 %. В Японии к лишению свободы приговаривались лишь 4 – 5 % осужденных, к штрафу же – свыше 90 %.Расширяется применение иных – альтернативных лишению свободы – мер наказания (ограничение свободы, в том числе, с применением электронного слежения; общественные, исправительные, принудительные работы и др.)[321]
.К сожалению, репрессивное сознание населения (особенно «среднего класса») даже развитых, цивилизованных стран привело к некоторому росту абсолютного и относительного (уровень
в расчете на 100 тыс. жителей) числа заключенных в конце XX в. – начале XXI в. (см. Табл. 6).
Во-вторых, в странах Западной Европы, Австралии, Канаде, Японии преобладает краткосрочное
лишение свободы, исчисляемое чаще всего неделями и месяцами. Во всяком случае – до 2 – 3 лет, т. е. до наступления необратимых изменений психики. Так, в Германии осуждались на срок до 6 месяцев 20 % всех осужденных к лишению свободы, на срок от 6 до 12 месяцев – еще 25 % (т. е. всего на срок до 1 года – около половины всех приговоренных к тюремному заключению). На срок от 1 до 2 лет были приговорены около 40 % осужденных. Таким образом, в отношении 85 % всех осужденных к лишению свободы срок наказания не превышал 2-х лет, на срок же свыше 5 лет были приговорены всего 1,2 %. В Японии из общего числа приговоренных к лишению свободы на срок до 1 года – 17 %, до 3 лет – 69 %, а свыше 5 лет – 1,3 %.В-третьих, поскольку сохранность или же деградация личности существенно зависят от условий
отбывания наказания в пенитенциарных учреждениях, постольку в цивилизованных государствах поддерживается достойный уровень существования заключенных, устанавливается режим, не унижающий их человеческое достоинство, а также существует система пробаций (испытаний), позволяющая строго дифференцировать условия отбывания наказания в зависимости от его срока, поведения заключенного и т. п.[322].