Социальное предпринимательство в России и в мире: практика и исследования

Очевидно, что проблемы регламентации и «признания» социального предпринимателя в сфере социальных учреждений связаны не только с негосударственным статусом социального предприятия, но также с выбором сферы деятельности, выходящей «на поле», институционально сформированное «од бюджетные учреждения» (в данном случае — образования). В результате чего на индивидуального предпринимателя В. Горелова были распространены все требования (в отдельных случаях, как в примере с кружками, даже избыточные), которые предъявляются соответствующим бюджетным организациям, работающим с детьми. В нашей истории социальный предприниматель был к ним готов и реагировал конструктивно, но нетрудно представить, что многие менее подготовленные к работе на этом «институциональном поле» социальные предприниматели могли бы встретить непреодолимые для себя препятствия.

Пример еще одного кейса — театральная педагогика АНО «Пролог» — также говорит о трудностях встраивания в институциональную среду, предназначенную для бюджетных и высоко-регламентированных учреждений, хотя речь идет о людях, привыкших в них работать и знакомых с их спецификой. На первый взгляд кажется, что речь идет об обратном — о том, что команда энтузиастов-профессионалов, привыкших работать в бюджетных организациях, не смогла справиться с вызовами рынка и, поработав в частном секторе, вернулась в естественную для себя среду государственного образовательного учреждения. Однако, во-первых, «вызовы рынка» возникли не сами по себе — не в связи с ростом конкуренции или изменением спроса, а благодаря государственному вмешательству вначале в регулирование театрального образования (перевод специализации «режиссура детских самодеятельных коллективов» из ведения театральных вузов в ведение институтов культуры), а затем посредством усиления регламентации деятельности системы дополнительного профессионального образования и условий оплаты их преподавателей. Таким образом, социальное предприятие пострадало не от рыночной конкуренции, а оттого, что ценообразование произвольно регулируется государством.

Во-вторых, если говорить уже не о форме организации АЛО «Пролог», а о его инновационном социальном продукте, т. е. о системе обучения учителей творческому отношению к работе с детьми с использованием театра, то его продвижение могло иметь решение и в рамках государственных процедур и регламентации. Если бы организаторам АЛО удалось добиться утверждения государством новой специализации «театральная педагогика» в системе профессионального педагогического образования, можно было бы считать, что предприятие добилось главного результата. Дальше вопрос стоял бы только о тиражировании и развитии новой дисциплины. Причем, если бы государство не меняло правила игры несколько лет подряд, добиться утверждения новой дисциплины можно было и посредством социального предприятия. Через несколько лет успешной работы АНО «Пролог» могло получить статус вуза и тогда, вероятно, удалось бы запустить механизм утверждения новой специализации в соответствии с официальной процедурой. После того как «правила игры» изменились, энтузиастам театральной педагогики осталось отступить и найти «нишу» в сложившейся системе педагогических курсов, а также заниматься любимым делом на неформальной основе. Но это уже пример «встраивания» с потерями для социального предприятия и его дела — потерей независимости и самоокупаемости (отказ от модели социального предпринимательства), с одной стороны, и отступлением от реализации разработанной методики в полном объеме — с другой.

Встраивание социальных предприятий в сложившуюся систему институтов и решений

Фактически эта проблема раскрывалась в процессе обсуждения вопросов взаимодействия социального предприятия с государством и государственными учреждениями, а также на примерах описанных кейсов. Здесь можно было бы сделать некоторые выводы и предложить новые гипотезы.

Повышенное стремление к однородности и соответствию заданным государством правилам в бюджетных организациях либо у их постоянных партнеров считается характерной чертой не только российских, но также западных организаций и обозначается как институциональный изоморфизм [Ди Маджио, Пауэлл, 2010]. В России это явление наблюдается в бюджетных организациях в полной мере, здесь оно вытекает из субординации и тесного взаимодействия бюджетных организаций с государством в определении профессиональных стандартов, но мы практически не увидели его признаков у обследованных социальных предприятий. Последнее может объясняться их молодостью и непродолжительностью общения с бюджетной сферой, диверсификацией клиентов, среди которых наряду с организациями бюджетного сектора встречаются партнеры из частного сектора и НКО, а также, возможно, специфическими особенностями социальных предприятий, нами не до конца изученные.