Эмпирическая информация о социально-правовой практике, реальном бытии права не только иллюстрирует правомерность существования одних теоретических знаний и несостоятельность других, но и способствует определению новых актуальных проблем правоведения. Наиболее ярко эта функция эмпирической информации проявляется тогда, когда выявленные факты не могут быть объяснены с помощью наличных теоретических знаний. Факты обнаруживают пробел в общей теории права, иной юридической науке и показывают, что существующая система знаний недостаточно полно отражает сущностные стороны объективной реальности и не способна надлежащим образом объяснить ее новые тенденции и процессы. С этого момента ученые-юристы предпринимают попытки дополнить, развить теоретические знания таким образом, чтобы дать действительное научное объяснение выявленным фактам и событиям. Вполне возможны ситуации, когда стремление объяснить эмпирическую реальность приводит к появлению новых правовых теорий и даже новых методов познания правовой науки.
Социально-правовые исследования имеют большое познавательное значение и для практической правовой деятельности государства, его органов. Для того чтобы со знанием дела управлять обществом, страной государство, его органы должны знать объективную, полную и всестороннюю картину социально-правовых процессов, происходящих в обществе и государстве, об эффективности действующих норм права, причинах преступлений и правонарушений, состоянии правового и политического сознания населения, направленности и правовых оценках общественного мнения. Ясно, что нельзя принять сколько-нибудь действенных мер в области правового регулирования, не имея надлежащих знаний о состоянии среды, которую надлежит изменить в желательном для общества и государства направлении. К сожалению, в современных условиях Правительство Российской Федерации, равно как и иные органы исполнительной власти, весьма редко проводят социально-правовые исследования, предпочитают опираться на собственный опыт и интуицию, а в результате принимаемые решения зачастую приводят к результатам прямо противоположным, тем на которые рассчитывал соответствующий правотворческий орган.
Тот факт, что социально-правовые исследования ограничиваются эмпирическим уровнем познания, не умаляет их высокой научной ценности. Получаемые в ходе таких исследований факты, знания не лежат на поверхности и не могут быть получены в ходе эмпирического наблюдения любым познающим субъектом.
Во-первых, исследователь может наблюдать непосредственно лишь незначительную часть современной социально-правовой практики. Большая часть такой деятельности остается вне поля его чувственного восприятия окружающей действительности. Исследователь не способен наблюдать самолично бытие права во всей его полноте и многообразии даже в одной, отдельно взятой стране, не говоря уже о всех странах земного шара.
Во-вторых, далеко не все правовые явления и процессы можно наблюдать непосредственно. В частности, нельзя наблюдать реальное бытие правовой психологии, правового сознания людей. Даже материальные свидетельства правового сознания, выраженные в конкретных действиях и поступках, письменных документах, нельзя напрямую связывать с действительным состоянием правового сознания личности, социальных групп и общества в целом, ибо действия и личные признания могут и не отражать подлинных мотивов, интересов, потребностей, оценок личности. Например, в современной литературе можно найти немало утверждений о том, что значительная часть публикаций по правовым проблемам в советском государстве была написана под влиянием «неких идеологических центров» и не соответствует действительным воззрениям авторов публикаций.
В-третьих, полученные в ходе социально-правовых исследований знания должны в полной мере соответствовать требованиям, предьявляемым к любому научному знанию, т. е. быть объективными, всесторонними и конкретно-историческими. Кроме того, социально-правовые знания, как и любые иные социологические знания, должны быть репрезентативными.