Социология публичной жизни

Взаимоотношения «агентского» типа появляются на многих уровнях публичной жизни. Они присутствуют не только между демократически избранными политиками и их бюрократическим исполнительным аппаратом, но также, например, между гражданами и выбираемыми политиками (в этом случае в качестве как бы коллективного патрона выступает совокупность граждан, принимающих участие в выборах, тогда как действенным субъектом является тот или иной политический класс) либо между акционерами и правлением промышленной или финансовой корпорации (в данном случае патроном являются акционеры, а действенным субъектом – правление корпорации). Как пишет Эдгар Кисер, «ключевым свойством всех взаимоотношений типа agency является проблема, что, коль скоро патроны делегируют свою власть действенным субъектам, у них часто возникают проблемы с контролированием этих последних, так как (1) интересы действенных субъектов часто отличаются от интересов их патронов и вместе с тем (2) действенные субъекты обычно обладают лучшей информацией о своих действиях, чем их патроны. Теория действенной субъектности концентрируется на способах, которые применяют патроны, чтобы решать проблему контролирования подвластных им действенных субъектов, – способах, заключающихся в подборе соответствующих типов действенных субъектов и в формах мониторинга их действий, а также в употреблении разного рода положительных и отрицательных санкций переменной интенсивности» (Kiser, 1999: 146). Понимаемая таким образом проблема заинтересовала экономистов (например, Адама Смита) еще задолго до Вебера, но они не «копали» ее настолько глубоко, чтобы придать ей ранг самостоятельной теории (Manterys, 2000: 311). Тем не менее эти проблемы постоянно сопутствовали экономическим исследованиям, однако лишь в начале 70-х годов минувшего столетия проблема действенной субъектности, вместе с развитием теории публичного выбора (public choice theory), получила статус отдельной теории, а точнее целого семейства теорий. Однако, как обращает внимание Кисер, «в отличие от широкой трактовки проблемы действенной субъектности, сформулированной Вебером и учитывающей много типов организации в разных исторических контекстах, теория действенной субъектности в экономике сосредоточилась на двух основных типах взаимоотношений в хозяйственных и экономических организациях – между акционерами и менеджерами, а также между работодателями и работниками» (Kiser, 1999: 150). Такая трактовка была, разумеется, недостаточной как для политологических применений данной теории, так и – тем более – для ее применений в социологии.

Как отмечает Кисер (Ibid.: 156), в политических науках изучаются те аспекты теории действенной субъектности, которые в экономике обходятся, а именно влияние третьих лиц на взаимоотношение «патрон – действенный субъект» (что представляет собой широко распространенное явление в плюралистическом демократическом обществе), значимость административных процедур, сокращающих неуверенность и нерешительность обеих сторон, которые вступают во взаимоотношение «патрон – действенный субъект», а также явление множественных патронов, которым может подчиняться определенный действенный субъект (например, публичная администрация). Все эти аспекты значительно осложняют любое теоретизирование на данную тему. Но политические науки, в общем-то, игнорируют существенную для экономики проблему подбора действенных субъектов патроном таким способом, который сокращает риск того, что делегированная им власть будет использована действенными субъектами – хотя бы в какой-то степени – не столько для выполнения порученных им задач, сколько для проведения исполнителями в жизнь своих частных интересов. Наверное, так случается потому, что теория действенной субъектности применительно к политологии развивалась в демократических странах с разветвленной системой гражданской службы, стабилизированной соответствующими правилами и инструкциями таким образом, чтобы сделать ее устойчивой к политическим изменениям, которые в демократии наблюдаются относительно часто. В связи с этим политические патроны располагают очень ограниченным полем для маневра при подборе действенных субъектов (иными словами, своих надежных, верных людей), а следовательно, в познавательном смысле весь этот вопрос довольно-таки бесперспективен. Тем не менее именно политические науки вспомнили о проблеме, исследовавшейся Вебером, освежили ее и придали теории действенной субъектности – «импортированной» из экономики – новый теоретический облик не только посредством включения в нее новых аспектов, но и благодаря учитыванию более широкого политического и общественного контекста, а также вопроса о том, в какой мере патрон правомочен делегировать власть на уровень действенного субъекта, или, выражаясь кратко, проблемы правомочности власти.