Социология вещей (сборник статей)

Введение этого различения явилось великим достижением Торстена Веблена (1899). О нем свидетельствуют нарративные конвенции таких изданий, как «Hello!». Верно, однако, и то, что не все вещи, которым находится место в экспрессивном порядке, существуют и в ассоциированном с ним практическом порядке. Как отмечал Веблен, породы собак, некогда выведенные для охоты, могут утрачивать свою изначальную функцию, превращаясь просто в атрибуты стиля. Что же до социальных мотивов, окружающих материальные предметы, думаю, они чаще всего говорят о приоритете экспрессивного строя над практическим (Harré, 1993: 192–203). В данной работе я не стану останавливаться на этом вопросе.

Вся социальная жизнь есть не что иное, как символические обмены, а также совместное конструирование смыслов и управление ими; это относится и к смыслам вещей. Лишь будучи определенным образом проинтерпретированными, и став частью человеческого нарратива, материальные сущности приобретают социальную релевантность. Интерпретации же нуждаются в грамматиках, обладающих исторической и культурной спецификой. Выготский (1986) показал, как определенные грамматики переходят из поколения в поколение, что обеспечивает сохранение на протяжении нескольких веков одних и тех же интерпретаций. Это порождает иллюзию, будто сохраняемое есть некая вещь, столь же реальная, сколь реальна, например, ограничивающая какую-нибудь территорию горная гряда. Возьмем, например, деньги. Выпуск банкноты, использование ее, есть всего лишь перформативный акт, обещание. В этом деньги не отличаются от вина для причащения, дорожного знака и пр. Все эти вещи являются социальными объектами только внутри динамически меняющихся рамок (frames) сюжетных линий. Они – самый эфемерный и «невидимый» продукт из всех действительно реальных продуктов человеческой деятельности, они – нарративы, имеющие хождение лишь при определенной социальной организации. Согласно винодельческому нарративу, шампанское – это ферментированный виноградный сок. Подаваемый с икрой, он являет собой воплощение величия, в соседстве же с пастушьей запеканкой он свидетельствует лишь о претенциозности.

Перевод с английского Ирины Мюрберг

Литература

Bourdieu, P. (1973) The Berber House’, ch. 18 in M. Douglas (ed.) Rules and Meanings. Harmondsworth: Penguin Books.

Foucault, M. (1986) Discipline and Punish. Harmondsworth: Penguin Books.

Gibson, J. J. (1979) An Ecological Approach to Visual Perception. Boston, ma: Houghton Mifflin.

Goodman, N. (1978) Ways of World Making. Indianapolis, in: Hackett.

Harre, R. (1993) Social Being, 2nd edn. Oxford: Blackwell.

Propp, V. (1968 [1925]) The Morphology of the Folk Tale. Austin, tx: University of Texas Press.

Sabat, R. (1994) ‘Excess Disability and Malignant Social Psychology: A Case Study of Alzheimer’s Disease’, Journal of Community and Applied Social Psychology 4: 157–66.

Veblen, Т. (1899) A Theory of the Leisure Class. New York: Macmillan.

Vygotsky L. S. (1986) Thought and Language. Cambridge, ma: MIT Press.

Игорь Копытофф Культурная биография вещей: товаризация как процесс [138]

Я хотел бы выразить благодарность Арджуну Аппадюраю и Барбаре Клармон Копытофф за дискуссии, из которых родилась эта статья. Ее окончательная версия во многом сложилась благодаря замечаниям и предложениям, с которыми выступили Джин Адельман, Сандра Барнс, Мюриэл Белл, Джаян Пракаш, Колин Ренфрю и Барбара Херрнстайн Смит.

Для экономиста товары просто «есть». Определенные предметы и права на них создаются, существуют и могут наблюдаться в процессе циркуляции по экономической системе, в ходе которой они обмениваются на другие предметы, обычно на деньги. Такое представление задает рамки для определения товара с позиций здравого смысла: товар – это вещь, обладающая потребительской и меновой стоимостью. Данного определения нам хватит для освещения ряда предварительных вопросов, поэтому ненадолго примем его, а в дальнейшем разовьем, насколько позволит предмет разговора.