Социум

Я получил сообщение о своем увольнении в очень неподходящее время — бабка расхворалась, и ни о каких путешествиях не могло быть и речи — мы оказались привязаны к ее любимой больнице и знающим ее хворобы врачам. А в сообщении было ясно сказано: если я в течение двух месяцев эмигрирую в Канаду, Китай, Монголию или на юг Чили, то получаю подъемные в размере шести окладов, если же остаюсь дома — то пособие по безработице в размере трети оклада. С голоду не помру, но единственной моей радостью на ближайшие год-полтора будет Супернет.

На юге Чили зарабатывали неплохо — если десять лет откладывать деньги, то можно даже купить неплохой дом на краю Второго поселка. Но туда нужно ехать всей семьей — одиночки пропадают.

— Ошиблись мы, мать, — сказал я. — Промахнулись.

— Кто ж мог знать? — спросила она.

Пять лет назад я оказался на бирже труда и выбрал профессию полицейского. Мы на семейном совете решили: что бы ни случилось, без полиции государство не живет. Я прошел годичные курсы, отработал четыре года в патруле — и вот опять выброшен за борт. Электроника, будь она неладна, и тут заменила живых людей.

Во всем была виновата мать — ей следовало выйти замуж за отца, тогда бы я мог претендовать на его профессию. Я бы поступил на льготное место в техникум садоводства, а садовник — такое ремесло, что всегда прокормит. Хороший садовник зарабатывает не хуже дипломированной экономки. А помощник садовника — не хуже горничной с двумя сертификатами.

С горя я поплелся в паб «Последняя надежда». Оказалось, правильно сделал. В пабе меня заметил Артур — он принимал меня в патруль, экзаменовал, контролировал, а потом уволился сам, добровольно, чем всех потряс до глубины души. В наше время увольняться добровольно может только самоубийца.

Он обедал в одиночестве. Официантка, тетка лет сорока, вилась вокруг него и так, и этак. Он всегда нравился женщинам, даже когда облысел. Я не мог понять — интуиция у них, что ли? Как они понимают, что этот худой дядька, со спины похожий на больного подростка, может в одиночку уложить двух здоровенных обкуренных киков? Он даже не машет ногами, как они, он как-то проскальзывает, берет кика за руку — и все, в следующий раз этот чудик выйдет на ринг в лучшем случае через два месяца. Если кто хочет заниматься кик-боксингом, пусть бы посмотрел, как Артур уложил пьяного тренера.

Я сел поблизости со своим пивом и стал ждать, пока обратит внимание.

— Ингарт? — спросил он. — Ты?

— Я, господин Вельд.

— Садись сюда. Бимиш будешь?

— Ну…

— Будешь.

После второй кружки он стал меня расспрашивать, выслушал мой краткий доклад об увольнении, а после третьей кружки предложил мне работу.

— Пока — возьму тебя на пробу, на одно дело. Покажешь себя — буду и дальше приглашать.

— А как это будет оформлено?

— Никак.

— А налоговая полиция?

— А мы подпишем контракт о сожительстве. Теперь все так делают. Траты на сожителя или сожительницу — мое личное дело.

Я охнул — то-то мать обрадуется… и Стелла тоже обрадуется, хотя… хотя все равно наша семейная жизнь откладывается надолго…

Артур смотрел на меня так, будто твердо знал: я помолчу, вздохну и соглашусь, деваться-то некуда. С другой стороны, работать с Артуром неплохо, он из тех людей, которые всегда отвечают за свои слова. Он в полиции по меньшей мере тридцать лет отслужил, ему незачем кому-то что-то доказывать. Он все уже давно доказал.

— Завтра вечером выезжаем, — сказал он. — Работы, я думаю, на пару дней, вряд ли больше. В сущности, это даже не работа, а увеселительное путешествие. Космопорт увидишь, Большой отель…

— Что-о?..

— Издали, издали!

Еще бы не издали, подумал я, если вокруг него — шесть поясов охраны. Есть люди, которые рождаются, живут и умирают в Большом отеле, ни разу не побывав за его оградами. И, кажется, их это вполне устраивает. Путешествовать хорошо, пока ты молод. И когда есть деньги. А сейчас я бы охотно взял мать, сестру, бабку, Стеллу и завербовался вместе с ними в Большой отель. И никуда оттуда не выходил — а чего выходить, если там все, включая кладбище?

Я бы мог служить в охране — мы на курсах проходили охранные системы. Мать — сертифицированная уборщица общественных помещений, знает всю технику, ей тоже место найдется. Бабка — санитарка в родильном отделении, шесть раз сдавала зачет по повышению квалификации… Стелла унаследовала материнскую профессию — она гувернантка, специализируется по старшему дошкольному возрасту. Вот с ней было бы сложнее — вряд ли в Большом отеле живут люди, которым по карману такая гувернантка.

Но мы все не боимся работать. Я, пока не попал в полицию, был подсобным рабочим на ресторанной кухне. Перспектив никаких, но кормили замечательно. Чтобы стать хотя бы оператором посудомоечных агрегатов, нужно окончить курсы — а туда так просто не попадешь, берут только своих, из ресторанных династий.

— Соглашайся скорее, — сказал Артур, — и пойдем оформлять сожительство.

Что мне еще оставалось?

Он посадил меня в машину, и мы отправились в город по Второй дороге.