Сотворение любви (ЛП)

Ее тон не суровый и не требовательный, и я спрашиваю себя, что творится в ее голове. Она кажется напряженной, словно готовясь выслушать секрет, особенно важный для ее жизни. Сейчас ей не хочется ни развлечений, ни проволочек, а лишь выслушать мой рассказ, объясняющий, почему ее сестра хотела, чтобы она не знала некоторых вещей. Возможно, она ревнует к моей близости с ее сестрой, которая могла быть большей, чем она предполагала. Ведь я это не только перепихон по выходным и Кларино утешенье в ее слишком монотонной жизни, но и тот, кому Клара поверяла свои секреты, подробно описывала ее сложные взаимоотношения со старшей сестрой, рассказывала о том, как в ее возрасте продолжала переживать из-за реакции сестры и ее мнения обо всем этом. Внезапно Карина видит во мне знатока секрета, который может поведать ей о том, почему в ее собственной жизни что-то не сложилось, не задалось, не получилось так, как могло бы быть. И я, хранитель тайн, могу открыть Карине секрет, как она была ценима той, кто знал ее лучше всех. Но, Карина хочет, чтобы я говорил не о сестре, а о ней самой.

Я наливаю себе пива. Я не потрудился выдумать байку, которую буду рассказывать Карине, из-за собственной лени. Из-за этой самой лени я начинал все зубрить всего за два-три дня до экзамена, составлять сметы в самый последний момент, я не вызывал водопроводчика до тех пор, пока не появлялся риск неизбежного затопления. Я ничего не приготовил и проклинаю себя, наливая пиво в стакан. Но в то же самое время я чувствую прекрасное возбуждение, как актер, выходящий на сцену импровизировать монолог, от которого зависит его актерское будущее. Я улыбаюсь сам себе и улыбаюсь, даже выходя из кухни со стаканом в руке. Я жестом показываю Карине, чтобы она шла за мной на террасу. Она очень серьезна, сосредоточена, почти испугана. Мы усаживаемся на пластиковые диванчики. Тихий, спокойный вечер, хотя слишком свежо. Больше обычного слышен шум городского движения. Стрижи вычерчивают в небе замысловатый узор, и, как обычно, пронзают небеса следы летящих самолетов. В этот час, когда солнце уже скрылось из виду, но еще искрится на горизонте, самолетные следы блестят так, словно они сделаны из какого-то фосфоресцирующего материала. Я перестаю любоваться небом.

- Готова?

- Уже давно.

И хотя во всем теле я ощущаю мелкую дрожь, подобную вибрации высоковольтных линий передач или антенн, я начинаю рассказ. В моем голосе звучит такая уверенность, чистота, убежденность и искренность, что я и сам этому удивлен.

Клара со слов Самуэля.

- Кларе было очень важно твое мнение, то, что ты о ней думаешь. Признаюсь, мне казалось странным, что эта женщина, по-видимому, весьма независимая и самостоятельная, придает такое большое значение мнению своей сестры.

- Поэтому, когда я посоветовала ей бросить тебя, она не обратила на мои слова никакого внимания.

- Да, не обратила, так же, как не обращала внимания на многое другое. Но теперь, после того, как ты рассказала мне о ней, я думаю, что таким способом она вовсе не игнорировала твое мнение, нет, она прислушивалась к нему и учитывала его, понимаешь? Нет, ты меня не понимаешь. Для нее было очень важно, что ты думаешь, и это ее бесило. Кларе казалось, что она должна была быть более взрослой, зрелой и только сама, одна, принимать решения. Поэтому она, хоть и старалась выяснить, одобрила бы ты или нет то, как она поступила, иногда ей нравилось делать все наоборот, не так, как поступила бы ты на ее месте. Клара делала так именно потому, что чувствовала себя слишком зависимой от тебя.

Сейчас я понимаю, что, будучи еще подростком, она должна была неосознанно чувствовать нечто похожее. Она никогда не рассказывала мне, ни о том, что ушла из дома совсем молодой, ни о глупых выходках с наркотой. Да, она дала мне понять, что была безрассудной, совершала безумства, это ее собственные слова, и что одно из ее сумасбродств могло выйти ей боком. О тебе она говорила с нежностью, восхищением, нетерпением, как о ком-то, кто кажется нам таким совершенным, что до смерти раздражает. Мы любим этого человека, но в то же время хотим, чтобы он был более слабым, потому что только так мы можем приблизиться нему.

Карина нахмурилась, собираясь что-то сказать. Похоже, она нервничает из-за этого упрощенного видения ее самой. Люди, вызывающие у нас восхищение, заставляют нас чувствовать себя неловко, потому что не признают наших слабостей. Нас поражает эта манера отрицать то, какие мы на самом деле.