Сотворение мифа

Между тем «Нестор» мало-помалу получает признание — научное, читательское, официальное. Один из экземпляров книги в 1803 году попадает в руки Александра I. В начале мая счастливый автор читает именной рескрипт русского государя, где говорится, что Шлёцер «приобрёл право на благодарность его народа». «Слабыми знаками уважения к трудам» (faible marque de son estime[176]) учёного критика были приложенные к рескрипту бриллиантовый перстень, медальон для Каролины-Фредерики, которая сопроводила подаренный экземпляр книги своей вышивкой, а также пожалованный позднее орден Св. Владимира 4-й степени и соединённое с ним личное дворянство (Шлёцер затем выхлопочет потомственное дворянство для себя и своих детей). По просьбе Шлёцера в его гербе было помещено изображение монаха в одеянии иноков Киево-Печерского монастыря и развёрнутой книги с надписью на обложке: «Нестор»; девиз под щитом гласил (по-русски): «Лета вечная помянух» (из Псалма 76:5)[177].

Имя Нестора станет фамильным в роду Шлёцера — его будут носить два его внука.

Престарелого учёного обуревает прилив новых сил и надежд. В письме к сенатору и министру коммерции графу Николаю Петровичу Румянцеву (1754–1826) от 6 августа 1803 года он предлагает увековечить царствование Александра I выпуском «полного и научно обставленного издания древних летописей». Его идея встречает высочайшее одобрение. При Московском университете создаётся первое в России научное общество — Общество истории и древностей российских (ОИДР). Среди его членов — Николай Михайлович Карамзин, который 31 октября 1803 года возведён в звание русского историографа с жалованьем 2000 рублей в год.

Не видя своего имени во главе нового общества, Шлёцер по обыкновению чувствует уколы научной ревности и с иронией ворчит: «Слышу я, что в Москве заводится Историческое общество; слышу, что есть уже и историограф». Слухи о его недовольстве достигают Москвы, но на них не обращают внимания. Тургенев шутливо пишет одному из своих друзей: «Шлёцер думает, что только и свету, что у него под окошком, а, право, и у Карамзина светло» (А. С. Кайсарову, январь 1805). В марте 1804 года Общество откроет свои заседания. Касательно издания летописи положено будет следующее: «Летописец Несторов, яко отца всех российских летописей и историй, назначается первый к изданию, приняв в помощь критические замечания славного историка господина Шлёцера, почётного члена сего Общества, а особливо собрав и сравнив самые древние и верные рукописи». Дело, однако, не заладится, и Общество возобновит работу над изданием летописей только в 1811 году, после принятия Устава. Шлёцера в то время уже не будет в живых.

Он умер 9 сентября 1809 года на семьдесят пятом году жизни.

На «Восточном пути»

«Эпоху викингов» знали только народы Западной Европы. Южный берег Балтики и Восточная Европа жили в другом историческом времени. Аустрвег («Восточный путь») оказался непроходим для вездесущих драккаров.

Пересечь Балтийское море было делом несложным. Но дальше перед норманнскими дружинами вставала непреодолимая стена из прибрежных народов — «беормов» («бьярмов»). Викингам с трудом удавалось зацепиться за клочок суши; о том, чтобы совершать глубокие вторжения в земли «беормов», не приходилось и думать.

Шведы в VIII веке возводят земляное укрепление в земле куршей (в Гробине, неподалёку от нынешней Лиепаи). Новое поселение привлекает купцов с Готланда. Однако закрепиться в Курляндии у шведов не получилось. Согласно сообщению Жития святого Ансгария, уже в первой половине IX века курши восстали и вернули себе независимость. Даны попытались перехватить у шведов инициативу в освоении Аустрвега. Они явились в землю куршей на «множестве кораблей», но потерпели полный разгром. Курши, «уничтожив в резне половину данов, <…> разграбили половину их кораблей, захватив у них золото, серебро и много другой добычи».

Карательная экспедиция шведов также не имела успеха. Конунг Олаф, прибыв с «бесчисленным войском» в землю куршей, столкнулся с ожесточённым сопротивлением и вынужден был убраться восвояси.

Кратковременное возобновление выплаты дани шведам племенами Восточной Прибалтики произошло при Эйрике, конунге Упсалы, который умер около 871 года. «Сага об Олаве Святом» утверждает, что «он каждое лето предпринимал поход из своей страны и ходил в различные страны, и покорил Финнланд и Кирьялаланд, Эйстланд и Курланд и многие другие восточные земли».

Единственная попытка норманнов проникнуть в Восточную Европу другим путём была предпринята между 870 и 890 годами. Богатому хёвдингу Оттару, жившему неподалёку от современного Тромсё, «однажды захотелось узнать, как далеко на север лежит эта земля и живёт ли кто-нибудь к северу от этого необитаемого пространства». Его плавание вдоль почти безлюдной береговой линии продолжалось пятнадцать дней и закончилось где-то в районе современного Варангерфьорда[178]. Мы знаем о нём благодаря рассказу самого Оттара, записанному в присутствии английского короля Альфреда Великого (871–891).