Сотворение мира

Театр Елена полюбила, будучи еще маленькой девочкой. Ей нравились воскресные дни, когда отцу не надо было идти на завод, и он долго и тщательно брился на кухне, подолгу сидел в ванне, смывая с себя кисловатые запахи металла и машинного масла, с удовольствием фыркал, плескался и выходил розовый, помолодевший, веселый, благоухающий свежим одеколоном. А мать уже стелила на столе белую скатерть, ставила испеченный с вечера пирог, звенела посудой. К завтраку приходили товарищи отца по заводу с женами, такие же нарядные, усаживались за стол, степенно, не торопясь смаковали вкусные, приготовленные матерью блюда, пили вино, говорили друг другу хорошие слова, играли в лото или в карты, потом гуляли, обедали, и, наконец, перед вечером начиналось самое главное, то, чего с таким нетерпением дожидалась маленькая Еля, — сборы в театр.

Красивая, слегка полнеющая мать надевала праздничное платье, поправляла перед зеркалом прическу, пудрилась, потом наряжала ее, Елю, и ей было так приятно ощущать на себе легкое розовое платьице, из-под которого чуть выглядывали белоснежные панталончики с кружевом, бегать по комнатам, поскрипывая новыми башмачками, останавливаться перед материнским зеркалом и любоваться темными своими локонами, над которыми колыхался, как огромный цветок, шелковый бант.

И вот театр. Елины глаза разбегались при виде красиво одетых женщин и мужчин, которые чинно ходили по бесконечному фойе, пили у мраморных стоек буфета искристый лимонад, ели сладкое пирожное с кремом. А от театрального зала можно было с ума сойти! Всюду малиновый бархат, сверкающие позолотой ложи, в которых сидят красивые, как в сказке, дамы с перламутровыми веерами, переливающийся свет невиданно прекрасной люстры, вокруг которой торжественно трубят румяные младенцы с ангельскими крыльями! Как приятно было медленно идти рядом с отцом и матерью по наклонному к сцене, устланному коврами полу и слышать вокруг себя слова восхищенных зрителей: «Какая очаровательная девочка!», «Чудесный ребенок, не правда ли?» — идти и знать, что слова эти относятся к тебе, к твоему платьицу, банту, башмачкам, и радоваться тому, что ты красива, что пройдет немного лет и ты станешь такой же, как обольстительные дамы в ложах, и радоваться этому, и гордиться собой…

А когда в зале наступала полутьма и впереди, словно заря, смутно светились тяжелые складки бархатного занавеса, откуда-то из таинственных глубин, покорная воле стоявшего на возвышении человека в черном фраке, вдруг начинала звучать тихая, волнующая музыка, Еля забывала все на свете: сидящих в темном зале людей, отца, мать, себя. Очарованная музыкой, она была обращена туда, где вот-вот раздвинется малиновый занавес и перед притихшим залом появятся деревья старого парка, поющие девушки, юноши в цилиндрах. Они будут танцевать, веселиться, потом девушка в ночной сорочке, озаренная волшебным светом, станет петь о своей безответной любви. Как волновалась в эти минуты Еля и как плакала, когда один из юношей, такой молодой, с длинными кудрявыми волосами, печально пел о минувших золотых днях, о близкой смерти, а другой юноша, такой же красивый, убил его, своего друга. А музыка, уплывая куда-то ввысь, грустила об утерянном человеческом счастье, которое было так близко, так возможно…

Еле исполнилось десять лет, когда наступил голод и вместе с тысячами горожан, бежавших от голодной смерти в далекие села, хутора и деревни, семья Солодовых оказалась в селе с пугающим названием — Пустополье. Молчаливые, угрюмые люди с изможденными лицами голодали и там, умирали от тифа, а вокруг были только невылазная грязь, тусклые коптилки в нетопленных избах, холод и тоска. В те хмурые зимние ночи, как о светлом видении, вспоминала Еля о сверкающем огнями театре, о божественной музыке, о веселой перекличке автомобилей на людных городских улицах, о блестящих витринах магазинов, за которыми красовались одетые в модные платья восковые манекены. В Пустополье Еля училась в школе, занималась музыкой со старой учительницей, которая пуще глаза берегла свое единственное сокровище, пианино, и довольствовалась тем, что могла кое-когда посидеть у Солодовых за скудным обедом. В школе за Елей мальчишки увивались табунами, и среди них самым настойчивым был острый на язык белобрысый грубиян Андрей Ставров, сын деревенского фельдшера. Еля подружилась тогда с толстой ленивой хохотушкой Любой Бутыриной, с неунывающим Гошкой Комаровым и его похожей на японочку сестрой Клавой, с красавцем Виктором Завьяловым. Но как только миновала пора голода и Солодовы сразу же вернулись в город, обрадованная Еля быстро забыла их всех, а жизнь в захолустном Пустополье показалась ей кошмарным сном…