Сотворение мира.Книга первая

Юрген не знал только одной причины: того, что Адольф Гитлер начал путч, не испросив на то разрешения своего покровителя Гуго Стиннеса, который как раз в эти дни вел сложные переговоры с французами о судьбе Рура, то есть о том, кто будет выжимать из рурских рабочих последние соки и обогащаться их трудом — Франция или он, владелец двух с половиной тысяч заводов, тайный властелин Германии? Нацистский путч едва не испортил Стиннесу всю игру. Именно поэтому путч был ликвидирован с такой молниеносной быстротой.

Почти никто из рядовых участников путча не был наказан. Герману Герингу удалось бежать в Швецию. Гитлера судили за государственную измену и приговорили к пяти годам тюремного заключения. Но благодаря заступничеству весьма уважаемого социал-демократами баварского принца Рупрехта половина этого срока была признана «условным наказанием». В ландсбергской тюрьме Гитлеру была приготовлена удобная, хорошо меблированная камера, и он, накапливая силы для будущих схваток, начал писать книгу «Моя борьба».

Боясь ареста, Юрген Раух три недели прятался у Герты. Изо дня в день шли нудные, наводившие тоску дожди. Из окошка затерянной на седьмом этаже мансарды были видны только кирпично-красные крыши домов и край залитой лужами пустынной улицы. По утрам Юрген пил разогретый Гертой несладкий кофе, играл с нею в карты или часами шагал по комнате, не зная, чем заняться.

Иногда вечерами забегал Конрад. Перевязанную кисть руки он предусмотрительно засовывал в карман драпового пальто, но держался бодро и даже вызывающе.

— Не вешай нос, кузен, — посмеиваясь, говорил он Юргену, — относись ко всей этой музыке как к неудачной репетиции, в которой молодые актеры сыграли не очень-то умело! Спектакль еще впереди, я тебя уверяю…

К Герте Конрад относился с милой простотой старого друга: целовал ей ладони, подтрунивал над нею и Юргеном, называя их мужем и женой, и шутливо допытывался, не пришла ли пора подарить очаровательной фрау пестрый капот.

— Нет уж! — отшучивалась Герта, щуря глаза. — Мы предпочитаем чистую любовь, без свидетелей, хотя бы и маленьких…

Первое время Юрген ревниво следил за Конрадом и Гертой, всматривался в выражение их глаз, но поймал себя на мысли, что ему, в сущности, совершенно безразличны отношения его любовницы и кузена. Гораздо интереснее были те новости, которые сообщал ему вездесущий кузен.

Развалясь в кресле, посасывая сигарету, Конрад говорил убежденно:

— Красные тоже проиграют бой. Среди коммунистов не утихает драка. Сейчас они начинают кусать своего руководителя Брандлера, причем особенно старается гамбургский герой Тельман. Говорят, он в глаза называет Брандлера ренегатом и оппортунистом и даже требует его удаления… Это хорошо. Пусть они дерутся, а мы будем накапливать силы…

Юрген внимательно слушал все, что рассказывал Конрад, и в нем снова нарастало чувство тревожного ожидания. Очевидно, в недалеком будущем предстояли жаркие, жестокие бои, от которых нельзя ни уйти, ни спрятаться.

«Что ж, — думал Юрген, — померяемся силами! Если весь мир сошел с ума, лучше уж быть буйно помешанным, чем смиренно помирать в постылой лечебнице…»

Он решил ждать.

4

Среди живущих на земле людей ни на одно мгновение не прекращалась жестокая то тайная, то явная борьба, потому что все люди в равной мере хотели и имели право пользоваться благами земли, но были лишены этого в силу несправедливых, установленных владыками жизни законов, закрепивших власть над землей за немногими избранными.

Земля же, как это всегда было, жила по своим, независимым от людей законам, и в ней тоже непрерывно то тайно, то явно происходили могучие процессы, перед которыми были бессильны разрозненные, враждующие между собой люди.

В начале сентября весь мир был встревожен землетрясением в Японии. Колеблемые исполинскими подземными толчками, рушились здания в Токио, Иокогаме, Хамамицу, и под их каменными развалинами гибли тысячи беспомощных мужчин, женщин и детей. Потревоженный океан, выйдя из берегов, затопил города, деревни, понес на волнах жалкие обломки нищенских бамбуковых домиков. Перевернутые невиданно яростным штормом, гибли пароходы. Не могли всплыть на поверхность подводные лодки, в них задохнулись сотни матросов. Широким потоком разлилась внезапно повернувшая вспять река Сумигава. Был засыпан землей курорт Хаканэ. За двести километров было видно зарево пожаров, и небо стало красным, как кровь, — это горели города Кавагучи, Йокосука, Нагоя, Тайохаси, множество прибрежных селений и деревень. Против города Иокогама из морских глубин поднялся новый остров. На военных складах рвались миллионы снарядов, срезая осколками все живое, и земля, разверзая недра, поглощала обгорелые трупы…

Двадцать часов подряд содрогалась земля, и двадцать часов метались ошалелые от страха, потерявшие близких и кров, оставшиеся в живых люди. Сотни тысяч погибли за одни сутки.