Сотворение мира.Книга первая

По огромному залу словно волна морского прибоя пробежала. Зашелестели бумаги, задвигались стулья, и вдруг мгновенно воцарилась гробовая тишина.

На трибуну всходил посол самой загадочной для правителей Европы страны мира.

Множество перекрестных взглядов остановилось на Чичерине. Он был внешне спокоен, но по выражению напряженности на его подвижном лице все почувствовали, что советский делегат взволнован.

Чичерин поднял оттененную белой манжетой сухую смуглую руку. Вероятно, в эту минуту он вспомнил напутствие Ленина: «Не произносите страшных слов, не пугайте их. Самое главное — прорвать кольцо вокруг нас и вернуться хотя бы с одним торговым договором…»

— Оставаясь на точке зрения принципов коммунизма, — сказал Чичерин, — российская делегация признает, что в нынешнюю историческую эпоху, делающую возможным параллельное существование старого и нарождающегося нового социального строя, экономическое сотрудничество между государствами, представляющими эти две системы собственности, является повелительно необходимым для всеобщего экономического восстановления… — И, повысив голос, он бросил в притихший зал: — Идя навстречу потребностям мирового хозяйства, Советская Россия готова предоставить богатейшие концессии — лесные, каменноугольные и рудные. Имеет она возможность сдать в концессию и большие пространства сельскохозяйственных угодий.

— Вы слышали? — встрепенулись корреспонденты.

— Это интересно!

— О нефти он не упомянул?

— Кажется, нет…

И вдруг делегат большевистской страны, которую все обвиняли в разрушительных тенденциях, в подготовке «вооруженного нападения на цивилизованные страны», заявил на широкой международной конференции:

— Российская делегация намерена предложить вам всеобщее сокращение вооружений и поддержать всякое предложение, имеющее целью облегчить бремя милитаризма, при условии сокращения армий всех государств и дополнения правил войны полным запрещением ее наиболее варварских форм: ядовитых газов, воздушной вооруженной борьбы и других, в особенности же применения средств разрушения, направленных против мирного населения…

Это заявление Чичерина было встречено молчанием. Поднялся только Луи Барту — тот самый, который только что произносил красивые слова о мире.

— Вопрос о разоружении не стоит в порядке дня, — раздраженно сказал он. — И если русская делегация предложит рассматривать этот вопрос, она встретит со стороны французской делегации не только сдержанность, не только протест, но точный и категорический, окончательный и решительный отказ.

Журналисты на корреспондентских скамьях оживились. По выражению лиц Барту понял, что его заявление было бестактным, излишне откровенным и раздражающим. Ллойд Джордж попытался шутками и остротами рассеять неприятное впечатление от речи своего коллеги, по никакие остроты не смогли затемнить главного — Франция резко выступала против предложения советского делегата сократить вооружение.

На следующий день началась работа комиссий и подкомиссий. Советским делегатам был предъявлен заранее составленный доклад лондонских и парижских экспертов о путях «восстановления России и Европы». Требования экспертов сводились к тому, чтобы Советская Россия уплатила не только все царские долги, но и долги сбежавшего из страны Керенского, чтобы все национализированные предприятия были возвращены их владельцам, чтобы Советское правительство отменило монополию внешней торговли и создало для иностранцев привилегированное положение. На этих условиях англичане и французы согласны были предоставить России заем и вести с ней торговлю.

— Далекий прицел, — сказал Чичерин, прочитав объемистый доклад. — Они явно хотят установить у нас колониальный режим.

— Это, если хотите, ничем не прикрытая экономическая интервенция, — возмутился Литвинов, — то есть прямое продолжение разгромленной нами военной интервенции, по только в новых, более тонких и опасных формах.

Перелистывая толстые папки, Воровский постучал пальцами по столу:

— Доклад экспертов не является официальным документом. Они, очевидно, считают его базой для обсуждения. Но это равносильно ультиматуму.

Перед вечером к Литвинову были вызваны дипкурьеры Черных и Фролов. Они получили пакеты с донесениями Ленину и ночью выехали в Москву.

Конференция продолжала работу, но весь механизм ее напоминал плохо настроенный орган: как обычно, заседали комиссии и подкомиссии, комитеты и подкомитеты, писались протоколы, отправлялись сотни шифрограмм, устраивались пресс-конференции, но все это вертелось на холостом ходу, так как советская делегация потребовала времени для детального ознакомления с пресловутым докладом экспертов.

Между тем Ллойд Джордж с ворчливым добродушием уговаривал Чичерина:

— По-моему, у вас нет никаких причин для беспокойства. Сейчас все мы признали, что внутреннее устройство России есть дело самих русских и никого не касается. Во время Французской революции для такого признания потребовалось двадцать два года. Вы добились его на четвертом году. Так ведь?