Сотворение света

Лайла окинула взглядом келью святилища. Здесь не было ничего, лишь койка и символы на полу. Лайла уже бывала тут, и в тот раз на ее плечах лежал израненный принц. В тот раз святилище показалось ей холодным и заброшенным, но сейчас тут стало еще холоднее. В коридоре, некогда тихом, стояло мертвое безмолвие, и в неподвижном воздухе струилось лишь ее дыхание. Вдоль стен неярким светом горели факелы. Пламя было таким ровным, что она сразу поняла – зачарованное. Откуда-то проник сквозняк, довольно сильный, он взметнул на ней плащ, но пламя факелов даже не шевельнулось. Жрецы ушли – одни нашли убежище во дворце и возводили там защитные чары, другие рассеялись по городу, затерялись в тумане. Странно, подумала она. Почему они не могут противостоять отраве? Видимо, быть слишком близко к магии – это не всегда хорошо. Если магия принимает облик не только бога, но и дьявола.

Тишина в святилище казалась неестественной. Лайла провела много лет, скользя сквозь толпу, выкраивая себе кусочек покоя в страшной тесноте. А теперь она шла по залам, рассчитанным на десятки, на сотни человек, своего рода церковь, вдруг лишившуюся прихожан, и без мягкого тепла их общей магии здесь было холодно и пусто.

Лишь тишина, сквозь которую снаружи доносился голос – или голоса? – который звал: «Выйди, выйди ко мне. Или впусти меня».

Лайла испуганно вздрогнула и, поднимаясь по лестнице, вполголоса запела:

– Как нам узнать, когда явится Сарус…

Наверху был парадный зал – высокие своды и стройные колонны вырезаны из одного и того же крапчатого камня. Между колонн стояли огромные деревянные чаши из белого дерева, до краев наполненные водой, цветами или мелким песком. Лайла, проходя мимо, провела пальцами по воде, будто прося благословения – инстинктивный жест из детства, глубоко спрятанное воспоминание о другом мире.

В огромном зале ее шаги отдавались гулким эхом. Она вздрогнула и вернулась к привычной воровской походке, беззвучной даже на камнях. Озираясь, настороженно пересекла зал, и…

Бах! Громыхнуло, будто камнем по дереву. Потом еще и еще раз.

Кто-то стучался в дверь святилища.

Лайла остановилась. Что делать?

– Алос мас эн! – послышался крик. «Впусти меня». Сквозь тяжелую дверь было неясно, мужчина это или женщина, но в любом случае посетитель попался шумный. Она видела бурлящие толпы на улицах, видела людей с пустыми глазами, которые стаями накидывались на тех, кто еще не сдался, и растерзывали в клочья.

Не хватало только, чтобы они проникли сюда.

– Черт бы вас побрал, – прорычала она и бросилась к дверям.

Они были заперты. Она сжала в зубах нож и всем своим весом налегла на засов. Двери святилища приоткрылись, и внутрь ввалился человек. Он рухнул на колени на каменный пол и вполголоса забормотал:

– Ренса тав, ренса тав.

Лайла с силой захлопнула дверь и взяла нож обратно в руку. Обернулась, готовая к драке, но он так и стоял на коленях, склонив голову, и бормотал извинения, глядя в пол.

– Напрасно я пришел.

– Может быть, – не стала спорить Лайла. – Но раз уж пришел, оставайся.

Услышав ее голос, незваный гость вскинул голову. Капюшон свалился, открыв узкое лицо с огромными глазами, не тронутыми безумием.

Ее нож скользнул в ножны.

– Ленос?

На нее изумленно уставился второй помощник со «Шпиля».

– Бард?

Лайла думала, что Ленос в ужасе отшатнется – он всегда обращался с ней, как с открытым огнем, который может опалить, если подойдешь слишком близко. Но сейчас у него на лице застыла маска ужаса. Ужаса пополам с благодарностью. Он облегченно вздохнул и даже не отпрянул, когда она поставила его на ноги, хоть и смотрел на ее руки с осторожностью.

– Тас ира… – пробормотал он.

«Твой глаз».

– Ночь выдалась долгая… – вздохнула Лайла, посмотрела на свет, лившийся из окна, и поправилась: – Точнее, день. А как ты узнал, что я здесь?

– А я и не знал, – ответил он, нервно подергивая головой. – Зазвонили колокола, и я подумал, может, кто-нибудь из жрецов…

– Прости, что разочаровала.

– Что с капитаном?

Лайла промедлила с ответом. Она не видела Алукарда с тех пор, как начертила кровью метку ему на лбу… Но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, в дверь снова застучали. Лайла и Ленос вздрогнули.

– Впустите меня, – послышался новый голос.

– Ты был один? – шепотом спросила Лайла.

Ленос кивнул.

– Впустите меня, – канючил голос, на удивление ровный.

Лайла и Ленос отступили на шаг. Дверь была прочная, засов надежный, и святилище наверняка заговорено против темной магии. Но она не знала, долго ли все это продержится без жрецов.

– Пойдем, – сказала Лайла. Память у нее была хорошая, как у всякой воровки, и перед глазами во всех подробностях разворачивалась карта Тирена: коридоры, кельи, кабинет. Ленос шел за ней по пятам, шевеля губами – беззвучно шептал что-то вроде молитвы.