Сотворение жизни. Поиск своего пути

7) Вспомните, как поэтесса Мэри Оливер осознала, что хочет своими делами оставить память о себе и не жалеть о том, что чего-то не достигла.[107] Она не желает быть случайной гостьей, и мы тоже не желаем. Да, мы, словно туристы, пробудем здесь какое-то время, но уходя, хотим не сожалеть о бесплодности наших дел. Чтобы этого избежать, нужно задать себе ещё несколько вопросов. Например: какую часть себя я должен узнать получше, чтобы почувствовать себя не гостем, а полноценным участником жизни? И ещё: что я должен в себе развивать? Что должен сделать, чтобы повзрослеть? От какой безопасности, старой идентичности, от каких отношений, патологий навсегда отказаться?

Все эти вопросы человеку нужно задавать себе постоянно. Нужно через мучение, но на протяжении второй половины жизни выработать хотя бы примерные ответы на них. Как заметил Рильке, эти ответы не смогут стать нашей жизнью.[108] Но мы, чёрт возьми, должны хотя бы пытаться идти к ним через правильно заданные вопросы. Если мы это сделаем, то, возможно, когда-нибудь доберёмся до того места, где выбор и судьба намеревались встретиться ещё до нашего рождения. Такова кропотливая работа с Тенью, критически важная для углубления и расширения души, отказа от ложных идентичностей, облегчения тяжести отношений и восстановления личностной целостности.

21. Печальная история о том, как умирали короли

Ничего из того, за что сто́ит бороться, нельзя достигнуть в течение нашей жизни, поэтому мы должны спасаться надеждой. Ничто истинное, прекрасное или доброе не имеет полного смысла в любом историческом противостоянии, поэтому мы должны спасаться верой. Ни один наш поступок, каким бы добродетельным он ни был, не может быть совершён в одиночку, поэтому мы должны спасаться любовью.

Рейнгольд Нибур. Дети света

В одной из сцен шекспировской трагедии Ричард II, проиграв решающую битву, потеряв трон и независимость, как это бывало с большинством из нас, созвал товарищей к костру и сказал:

Что завещать мы можем по наследству?
Лишь наше тело – матери-земле!
Владенья наши, наша жизнь – отныне
В руках у Болингброка; что мы можем
Назвать своим? Одну лишь нашу смерть,
Да жалкий тот клочок земли бесплодной,
Который вязкой тяжестью своей
Придавит и прикроет наши кости!
Присядем здесь, прошу вас, на земле;
Пусть нам расскажут грустные преданья
О смерти королей…
<…>
Да, внутри короны нашей,
Надвинутой на бренные виски,
Смерть свой дворец устроила; гнездится
Там старый шут, смеясь над нашей властью,
На пышность нашу скаля дерзкий рот.
Он королю немного позволяет
Пожить, проделать ряд потешных сцен,
Повластвовать, казаться страшным, грозным,
Единым взглядом убивать людей, —
И столько нам внушает самомненья,
Как будто наша плоть, жилище жизни,
Несокрушима и тверда, как медь!
<…>
Я подчинён, как вы, – ничуть не меньше!
Как думать вы могли, что я король?[109]

Одна из главных фантазий первой половины жизни связана с достижением признания – мы должны совершать подвиги, добиваться успеха, потому что без этого невозможно в этом мире обрести Эго-идентичность. Но ни один человек, достигший второй половины жизни, не должен испытывать глубокие разочарования, терпеть в том или ином виде поражения и унижения.