Сотворенная природа глазами биологов

Однако, поднимая целый ряд мировоззренческих и этических вопросов, стандартные курсы биологических дисциплин или не дают ответа на эти животрепещущие, основополагающие вопросы, или, что случается гораздо чаще, – отвечает на них в духе крайнего редукционизма[5]. Психология сводится к нейрофизиологии, при этом теряется реальность свободы воли, сознания и осознанного этического выбора. Биология сводится к химии, автоматически к обесцениванию самого фундаментального понятия – жизни вообще, а значит, и к потере всякого ее смысла, в том числе и для человека[6]. Причины экологического кризиса в таком ракурсе видятся лишь как исключительно материально-технические, а не духовно-нравственные. Фактически обесценивается, теряет всякий смысл (как случайность) даже история человечества.

Таким образом, мы подходим к парадоксальному противоречию всего курса: с одной стороны, учитывая тот факт, что далеко не все учащиеся станут специалистами – биологами или медиками, главной целью его является, в первую очередь, формирование целостного мировоззрения и четкой нравственной позиции; с другой стороны, при атеистическом, грубо материалистическом и редукционистском подходах к преподаванию биологических дисциплин в современной постсоветской школе совершенно рушатся и целостное мировоззрение и всякие этические нормы.

Поэтому совсем не случайно то, что даже в абсолютно светской, далекой от Церкви среде, еще с 90-х годов все чаще и чаще раздаются призывы к тому, чтобы «не снижая научности преподавания предмета, "гуманитаризировать" биологию, дополнить простое изложение фактов элементами этики и философии», чтобы в преподавание биологических дисциплин были введены, например, биоэтика или экоэтика, «рассматривающая вопросы этического отношения человека к миру природы, учащая бережному отношению к живому, формирующая такие черты характера, как альтруизм, милосердие»[7]:

Однако, следуя элементарной логике, необходимо отдавать себе отчет в том, что абстрактная «гуманизация» при отсутствие целостного мировоззрения никак не может порождать или хотя бы поддерживать духовность и нравственность на должном уровне, не говоря уже о воспитании и формировании самых высоких чувств любви, жертвенности, альтруизма или милосердия, без которых невозможно представить становление человека как личности.

Итак, вполне очевидно, что стремительное развитие биологической науки, накопление огромного количества информации о природе и окружающем мире неизбежно вызывает необходимость соответствующего философско-этического осмысления и анализа. Именно такого глубокого мировоззренческого осмысления, а не простого обзора эмпирических наблюдений и фактов ожидает молодое поколение от преподавателей. «Наука о жизни» подводит нас вплотную к вопросу о смысле и цели жизни, однако… сама ответ на него дать не может. Между тем с обретением смысла и цели существования, как уже было показано выше, теснейшим образом связано личностное формирование человека, способности к устроению как собственной внутренней духовной жизни, так и гармоничных отношений с окружающими.

Архимандрит Илларион (Троицкий, впоследствии архиепископ Верейский, исповедник и новомученик XX столетия) заметил как-то, что на вопрос о самом существе жизни может дать ответ только «цельное богословское ведение»[8]. При таком целостном, всеобъемлющем духовном подходе к изучению бесконечно разнообразного мира живых существ у учащихся неизбежно рождается чувство глубокого благоговения, имеющее огромную мировоззренческую, нравственную ценность. «В этом чувстве духовно сливается уважение, преданность, восхищение, тихая серьезность. В чувстве благоговения скрыта огромная сила облагорожения и очищения души… Необходимо церковно воспринимать, церковно переживать вдохновения, идущие от природы, чтобы сила их не исчезала, не глохла», – писал протоиерей Василий Зеньковский[9]. Именно такое чувство некогда испытала святая мученица Варвара, глядя однажды на бездонное звездное небо, объятая сильным желанием познать Того, Кто сотворил этот прекрасный мир. Тогда, как повествуется в житии святой, внезапно воссиял в ее сердце Свет Благодати и отверз душевные ее очи к познанию Единого Невидимого, Неведомого и Непостижимого Творца, создавшего премудро небо и землю. После этого огонь Божественной любви так сильно разгорелся в сердце бывшей язычницы, никогда ничего не знавшей прежде о Едином Боге – Творце вселенной, что когда она оказалась перед самым тяжелым нравственным выбором: между богатой, беспечной жизнью и жестокой, мучительной смертью ради Христа, святая без колебания избрала последнее…[10]