Сотворяющая

Чем они дальше шли, тем улочка становилась шире, хотя все равно это было чуть больше пары метров. Стали попадаться люди, сначала по одному. Они все сидели опершись спиной на стену, и вида были такого, что даже все прежде встреченные Миррой казались толстыми и зажиточными. Этим будто ни до чего не было дела. Кто-то сидя спал, кто-то разговаривал сам с собой, кто-то затравленно озирался и вздрагивал от каждого звука.

Чем дальше они шли, тем чаще встречались люди, уже по двое — по трое. И все это были бедные, но все же не нищие и бездомные люди. Богато не выглядел даже тот, кого называли Первым. Эта нищета и запустение, царившее всюду среди людей, в то время, как природа, насколько Мирра успела заметить, была невероятно щедра и богата, удручали.

Когда они вышли на улочку, где смогли бы разъехаться две таких повозки, в какой Мирру везли сюда, и еще бы место осталось вдоль стен, чтобы могли проходить люди, народу стало настолько много, что впору было сказать, что яблоку негде было упасть. Но проход для процессии, в центре которой была пленная девушка, оставался свободен, а при приближении шествия люди и вовсе прижимались к стенам.

Когда с очередным поворотом улица расширилась настолько, что стены домов перестали нависать над головой, Мирра поняла, что это скорее что-то вроде соборной площади и рынка. Лотков с товарами видно не было, так как и здесь свободным от толп людей был только оставленный для процессии проход, но по некоторым выкрикам было понятно, что там что-то продают. И видимо именно на этих лотках, точнее на крышах тев лавок, сидели чумазые мальчишки и девчонки. Тротуаров, как Мирра заметила раньше, пока сквозь еще не плотные толпы были видны стены домов, не было. Люди шли вперемешку с медленно движущимися телегами, в которых были запряжены животные, похожие одновременно и на большерогих волов, и на лошадей.

Улица, или все же площадь, была полна разговоров и криков, но они доносились издалека. А при приближении процессии все замолчали. Рядом было так тихо, что плач какого-нибудь младенца казался оглушительным.

Мирра искренне надеялась, что это из-за ее охранников, а она здесь ни при чем. Ну мало ли кого еще проводили по этим улицам. Не ее же первую. Так что к пленникам, к заключенным, да и возможно к рабам здесь наверняка были привычными. А вот охранники… или кто они тут, дружелюбием и воспитанностью не отличались. Те, кто ее пленил были больше похожи на разбойников. Если они в этом мире законную власть поддерживают, то так себе местные законы.

Но чем дальше они шли, тем больше Мирра убеждалась, что смотрят все именно на нее. И при ее взгляде на них, они отшатывались и сжимались. Осознав этом, Мирра перестала глазеть по сторонам. Боялись ее, но не могли отвести взгляда. Но и прямо смотреть не могли.

Против воли Мирра постаралась не смотреть на них, но при это буквально все врезалось в ее память, и многие из увиденных картин она потом вспоминала.

Особенно бросалось в глаза, как бы они ни старалась ни на что не смотреть, что люди здесь затравленные. Они буквально склонялись к земле, когда только думали, что она сейчас посмотрит на них. Одежда их была изношенной часто до бесцветных лохмотьев. Волосы нечесанными паклями торчали в разные стороны. Затравленный взгляд, когда они избегали взгляда пленницы, чаще всего упирался в не обутые ноги, грязные настолько, что слой грязь вполне мог заменить отсутствующую обувь.

Не смотря на то, что люди расступались, давая пройти, процессия двигалась медленно. Сначала Мирра думала, что это из-за нее. За уже довольно длительное заключение, пусть пока в повозке, где они круглые сутки была вынуждена сидеть или лежать, и пусть ее кормили, хоть и раз в день, но вполне сытно, она ослабела. К тому же панцирь добавлял веса, причем немало, кандалы сковывали движение. Но потом, понимая, что чем медленнее она идет, тем дольше ей придется все это выносить и она пошла быстрее, точнее попробовала пойти, но ее сдерживали, как собаку на привязи, дергая то и дело за цепи, и тогда она чуть не падала. Так что после пары попыток, она перестала пытаться идти быстрее.

Все о чем Мирра теперь думала, это как поскорее дойти до туда, куда ее ведут, и чтобы ее оставили в покое. Может ее ведут за город? Тогда путь предстоит немалый. Иногда между домами, когда удавалось заглянуть в проулок на перекрестке, была видна равнина, на которой стояла одинокая скала. Но так же было видно немало буквально стоявших друг на друге домов, улочки и целые кварталы.

Стены домов, ограничивающие улицу, вдруг разошлись в стороны, и они вышли на площадь. Она была не настолько большой, какие Мирра видела раньше, но все же значительной, в сравнении с теснотой преодоленных улиц и улочек. Оглядев площадь сверху вниз, а они все это время шли по плавному, вьющемуся по склону серпантину улиц, то поняла, что раньше ей только казалось, что поглазеть на нее собралось много людей. Здесь было настоящее столпотворение.