Сотворяющая

Конвоиры, а теперь Мирра думала о них именно так, еще сбавили скорость и теперь они со скоростью улитки продвигались к центру площади. Какое-то время они шли в тишине, разве что издалека доносился многоголосый гомон. Но вот кто-то из них крикнул первое оскорбление.

— Мерзкая тварь, — голос больше был похож на крик петуха, а к концу и вовсе с писком оборвался.

— Тощая образина, — послышалось с другой стороны.

— Ведьма.

— Крылатая тварь.

— Проклятая.

— Чтоб ты сдохла…

Крики, судя по голосам, выплюнутые совершенно разными людьми, и молодыми и старыми, и даже детьми, мужчинами и женщинами, раздавались с разных сторон, но после последней фразы вдруг оборвались, а потом с той стороны послышалась ругань, звуки драки и крики боли.

Они прошли мимо и драка осталась позади. А стихшие до того проклятия понемногу зазвучали вновь. Потом что-то чиркнуло по волосам, стукнуло по панцирю, упало под ноги. Мирра разглядела промелькнувший по камням, вымостившим площадь, неведомый ей плод. Судя по чавканью, с которым он шмякнулся под ноги, он был гнилым. Еще несколько раз по ней попадали, но когда очередной снаряд пролетел в считанных сантиметрах от лица шедшего впереди конвоира, проклятья вдруг опять стихли. Вместо криков над площадью разнесся ропот. Потом кто-то вскрикнул от боли.

Когда процессия вышла к центру площади, глазам Мирры предстал сколоченный из досок эшафот с возведенными на нем виселицей и гильотиной. Имелся здесь и воткнутый в огромную чурку. Первые из сопровождавших пленницу охранников поднялись по ступеням на помост. Цепи натянулись.

17 глава

С трудом преодолев три высоких ступеньки, Мирра оказалась на эшафоте. Справа возвышалась виселица. Слева — рама гильотины. Совсем рядом был топор с широким лезвием.

Конвоиры замерли по краям так и не выпустив удерживающих пленницу цепей из рук.

Стоя на подгибающихся ногах, Мирра смотрела по сторонам, ища какой-то поддержки, но все, что видела, это обезображенные ненавистью лица мужчин и женщин. Людьми была заполнена не только площадь, которую сейчас Мирра обозревала всю до краев. Люди толпились на крышах, выглядывали из окон. Сотни и сотни лиц. Сознание поплыло куда-то, небо отчего-то менялось местом с землей. Солнце, поднявшееся уже практически к зениту, выписывало в небе круги.

Голова кружилась, в ушах звенело, и сердце стучало где-то в животе, отмеряя пульс минимум вдвое больше нормы. Потом ее качнуло вперед и она, с трудом переступая ногами, чтобы удержать равновесие, сделала пару шагов, но вот земля ушла из под ног. Нет, не земля. Может это виселица, и сейчас веревка, которую она не заметила, как накинули, врежется в горло и, если повезет, сломает шею? Ее веса не хватило бы для этого, но вот вместе с десятком килограммов металла, в который ее заковали, будет достаточно.

Но вместо веревки натянулись цепи, пристегнутые к панцирю и ее падение замедлилось, а в следующее мгновение она больно ударилась пальцами ног о ступеньку, полетела дальше. Больно ударившись коленями и затем руками, от чего вышибло дух, она, громыхнув панцирем, упала на камень мостовой. Рядом со звоном упали цепи.

— Ну вот, еще одну возможность полетать прохлопала, — совсем рядом послышался голос Морда, — а не глазами надо было хлопать, а крыльями.

И он загоготал. Кто-то принялся помогать ей подняться, но Мирра с трудом понимала, что с ней происходит.

— Сгинь, прихвостень, — послышался другой голос, тоже знакомый, а следом послышался звук плети и Адрий охнул, а это именно он пытался помочь Мирре. — Укоротить тебя надо на длину головы, — и еще раз плеть засвистела в воздухе и хлестко ударила Адрия, и тот распластался рядом.

— Потерпи, Мирра, — прошептал он. — Не бойся, они не посмеют убить тебя, или покалечить. Им тогда не сносить головы. И не пытайся бежать, пока мы с тобой не поговорим.

Потом Мирру грубо подняли и держали, пока не убедились, что она может стоять.

— А ну пошла, — буркнул голос одного из охранников, который шел сзади.

Тычок в спину ясно дал понять, что долго ждать не собираются. И все еще мало что понимая, Мирра стала просто переставлять ноги. Медленно. Но видимо ее конвоиров устраивало это и ее больше не толкали, и не тянули, и не ругали кажется. По крайней мере позже она была не в силах что-то припомнить.

И они пошли дальше, все так же сквозь толпу голодных и неопрятных людей, которые, несмотря на то, что было достаточно места для процессии, шарахались прочь при ее приближении.

Когда Мирра поняла, что дорога пошла вверх, она затруднялась припомнить, сколько же они уже идут. Улица, на которую они, по всей видимости свернули с площади, становилась все уже. Окон становилось все меньше, пока они совсем не исчезли. Двери встречались не часто. Вскоре улочка, ставшая к тому времени проходом меньше двух метров шириной, закончилась тупиком и они уперлись в мощную, хоть и небольшую дверь, которая впрочем почти сразу отворилась.