Соучастие

— Кто он? — спросил Виктор Тамару.

— Впервые вижу.

— Этот Робик — настоящий босс, — проговорил вкрадчивым голосом невзрачного вида парень и принялся накладывать в тарелку салат.

— Вы не знакомы? — кивнул на него Лева. — Можно сказать, будущий Спиноза. В общем, голова. Пока еще даже не аспирант, но зато преуспевающий студент, — в голосе звучала ирония.

После ухода Робика все словно размагнителись, заговорили непринужденно. Валя-Джаз потребовала музыки. Гурам включил магнитофон. Понеслась чувствительная мелодия, перешедшая в быстрый незнакомый танец.

Валя вытащила из-за стола сопротивляющегося Леву.

— Ну не ломайся! Покажем класс, — она отвела руки назад, щелкнула пальцами, изображая испанку.

Ритмы, сменяемые то низким, то необычайно высоким голосом певицы, заполнили комнату. Валя и Лева вышли на середину комнаты. Они танцевали слаженно. Темп музыки ускорялся. Громче звучал голос певицы. Они танцевали раскованно, легко.

— Ну как? Здорово? — спросила Тамара.

— Здорово. Только Лева смахивает на павиана… А в общем-то стыдно.

— Кому стыдно? Нам?

— Им, — ответил Виктор.

Музыка смолкла.

— Дамы отдыхают, мужчины угощают!

Разгоряченные танцоры, взяв протянутые бокалы, под крики одобрения с жадностью пили вино.

— Колоссально! — сдержанно проговорила Виктория Германовна. Гурам перебрался к ней поближе и сидел теперь рядом.

Около десяти танцы прекратились. Кто-то предложил сыграть в карты. Со стола убрали посуду. Гурам с Тамарой вышли в коридор.

— Тебе в самом деле нравится Виктор?

Вопрос прозвучал не грубо, но Тамара посмотрела с вызовом:

— А что?

— Ничего. Показалось, что ты и замуж за него не против, — он усмехнулся. — Молодой, незарегистрированный…

— А хотя бы и замуж! Чем не парень? Честный…

— Честный, нечестный. Эти понятия относительные… Не обижайся. У твоего друга сердечного перспективы маловато. Что он может?

— Тебе-то что? Вроде бы соболезнование высказываешь? Оставь про это…

— Напрасно сердишься. Я по-свойски. Научись смотреть на жизнь реально. Она ошибок не прощает.

— Странный разговор завел ты, Гурам. К чему бы? — Тамара холодно посмотрела на него.

— Ну что ж! Будем считать, что разговор представлял односторонний интерес, — и как ни в чем не бывало улыбнулся.

В коридор выглянул Лева:

— Общий сбор на верхней палубе. Прошу за стол.

В комнате кто-то притушил люстру и зажег бра. В успокоительном полумраке стало еще уютнее.

— Прямо как в Монте-Карло. — Лева сделал эффектный жест рукой. — Не захочешь — заиграешь. Ну, что? Метнем? — обратился он к Гураму. — Жаль, новой колоды нет.

— Ничего. Я человек без претензий.

— Зато денежный, — в тон добавила Валя.

— Давайте в секу, — предложил Лева. — Ты будешь? — обратился он к Виктору.

— Я не знаю эту игру.

— Это просто. Не преферанс. Как играют в очко, знаешь? А здесь набирай тридцать одно. Только масти пиковая и червонная.

Игра оказалась несложной. Виктору повезло. За полчаса он выиграл почти семьдесят рублей.

— Браво, Виктор, браво! Так по миру нас пустишь. Спасайтесь, кто может! — посмеивался Лева.

— Правильно говоришь. Это же возмутительное безобразие, даю честное слово! Я последнюю ставку делаю, — хмурясь, сказал Гурам и, ловко распушив колоду, передал ее Виктору. — Сдавай, — он небрежно бросил на стол три полсотенных бумажки. — Пан или пропал.

— Ого! Среди нас капиталист, — засмеялась Виктория Германовна. — Сделайте его банкротом, ребята!

— Это мне не угрожает! — и, словно спохватившись, Гурам добавил: — За что вы меня так, Вика? Я-то думал, ко мне с симпатией…

— Думающих всегда ждут великие дела, — ответила она смеясь.

Виктор побаивался делать большую ставку. Он незаметно ощупал тоненькую пачку денег, лежащую в боковом кармане. Мать дала их на покупку пальто. Кто-то остановился за его спиной.

— У тебя хорошая карта, — шепнула Тамара. — Но не зарывайся.

Лева сказал:

— У него духу не хватит…

— Я ставлю на все, — сказал Виктор.

Он набрал тридцать очков. Лева тридцать одно. Перед глазами Виктора все поплыло как в тумане. На какой-то миг его охватило оцепенение.

— Дурак!

— Ты чего?

— Это я о себе!

— Господи! Ты как малый ребенок. Говорила же, — взволнованно прошептала Тамара.

— Не горюй. Не в деньгах счастье. Деньги — дрянь, — утешал Лева. — Проиграл — радуйся. Значит, в любви повезет. Вот меня нынче карта ласкает — значит, жди: дева изменит.

Виктор взял опять карту и опять проиграл, теперь уже сто шестьдесят рублей.

— Тебе хватит играть. Долг потом отдашь, — сказал Лева, тасуя колоду.

— Успокойся, Виктор, — Гурам обнял его за плечи. — Ты сам вошел в игру. А если бы выиграл?..

Закусив губу, Виктор растерянно смотрел перед собой. Денег на покупку пальто матери не осталось. Гурам отвел его в сторону:

— Я тебе одолжу. Уж лучше бы я тебя обыграл, чем этот… философ!

— Все равно! Проигрыш есть проигрыш.

— Ну смотри, — Гурам ладонью хлопнул его по спине.

Шел двенадцатый час. Тамара стояла у окна и смотрела на ночную заснеженную улицу. Вид был так себе: два ряда железных гаражей, за ним пустырь.

К ней подошел Виктор.

— О чем ты говорила с Гурамом в коридоре?

— Так, пустое.

— Ты меня осуждаешь?

Тамара посмотрела на него с досадой: