Соучастие

У него не было настоящих товарищей. Даже школьных он видеть не хотел. В этом была какая-то давняя неподвластная ему странность, разобраться в которой он не мог и теперь. А новых… Они при случае в болото заведут, в болоте и утопят.

Об одном человеке Гурам тосковал всерьез — о бывшей жене. Без нее и теперь ощущал настоящую пустоту в жизни. Все отчетливее, с большей ясностью понимал, что она была единственным человеком, искренне заботившимся о нем. Чувство ценности этой заботы появилось не тогда, когда жили вместе, а потом, когда она ушла от него. Не раз вспоминал ее слова.

— Что тебе дает лишнее кольцо, лишняя сотня, статуэтка? — спрашивала она.

Гурам не переносил слез жены. В минуту размолвки пытался утешить ее. Клялся горячо, уверяя, что это его последний бизнес, последний кутеж. Но все шло по-прежнему. Перед разрывом жена больше молчала и только с укоризной смотрела на него.

Не выдержав, Гурам спросил ее однажды:

— Ты что ведешь себя как не жена?

Она ответила, сдерживая рыдания:

— У тебя была жена, а теперь ее не стало. Чувства не «Жигули», их не ремонтируют…

— Если не стало — то уходи! — в нервном срыве заорал Гурам.

Уже потом понял, что это была его самая большая ошибка, которую уже не поправишь. Он снова занялся своими делами. Только теперь не от стремления обогатиться — от одиночества и… тоски.

— Ты словно дипломат, приготовившийся к необычайно важному приему, — сказал Лева, неся из кухни кофейник. — Что может сделать женщина! Ты, пожалуй, увлекся Викторией всерьез.

— Разве похоже? — спросил Гурам, застегивая тонкую модную рубашку. — Я четко знаю свой маршрут и не теряю голову от женщин. Они все похожи друг на друга. Тянут в скучное, монотонное бытие. А это — прозябание…

Лева усмехнулся.

— Вот с этим я не согласен. У тебя такие взгляды по инерции. Пожалуй, все мужчины находят свое счастье в монотонной, как ты сказал, семейной жизни. Я ведь тоже люблю повеселиться не меньше твоего. Но, откровенно говоря, это пустая суета. Иногда задумаюсь — хочется жить иначе. Не могу без умиления смотреть на стариков, которые, идя по улице, бережно поддерживают друг друга. Начинает тянуть к чистому, тихому счастью.

Гурам похлопал Леву по плечу и подтянул галстук:

— Ты у врачей давно был?

— А что?

— К психиатру сходи! Стареешь, брат. Тебя бы на пленку записать и передавать по радио. К чистому, к тихому… Запомни, мужчина всегда должен держать власть над женщиной, а она, если, конечно, умна — оставаться загадкой…

— Виктория, видно, для тебя загадка?

— Кажется, уже разгаданная…

— Чего же мчишься к ней? Может, жениться собрался?

— Она для замужества слишком деловая. Здесь другой интерес.

— Умолкаю, — Лева поднял руки вверх. — Не обижайся, но, по-моему, Викторию ты не разгадал. Не суди о ней примитивно. Под ее каблучком многие вертятся. Цену себе знает.

— Все ясно! — охладил его Гурам. Глаза его стали колючими. — Под каблучок меня не пихай, маэстро!

— Насчет ума, возможно, убедишься сам. Всему свое время, — возразил Лева.

Гурам смотрел уже не сердито. Он был сейчас спокоен. Ему показалось, что Лева разыгрывает его, и, чтобы проверить, спросил:

— Может, лучше к ней не ездить? Как думаешь?

— Спрашивают — отвечаем! Обязательно съезди, — весело отозвался Лева. — Уверен, тебе у нее будет интересно. Не проиграешь, это точно. Возможно, и выиграешь, — Лева произнес это так, словно доказывал свое расположение к Гураму.

— Уговорил, — рассмеялся Гурам. Он надел пальто и, остановившись в коридоре, положил Леве руку на плечо. — Прошу, позвони Тамаре с Виктором. Организуй что-нибудь. Займи их вечер.

— Все будет в порядке, — с готовностью заверил Лева.

Гурам не предполагал, что минут через пять Лева позвонит Виктории и передаст этот разговор почти слово в слово, а она будет уточнять, расспрашивать, интересоваться финансовыми возможностями Гурама.

ГЛАВА 6

Из докладной инспектора инспекции по делам несовершеннолетних.