Соучастие

Прижавшись плечом к холодному проему окна, Валет, словно предчувствуя приближающуюся опасность, осторожно выглянул из-за занавески. Над двором сверкало чистое небо. Дворник коротким, увесистым ломом сбивал с асфальта потемневшие, плотные куски льда. На площадке у качелей суетилась малышня. В стороне у палисадника ухватисто тормошили заледенелую корку хлеба сизари. Валет был злой. Шел третий час, а Робик в назначенное время не приехал и даже не позвонил. «Почему его нет? — терзаясь сомнениями, спросил он себя. — Что, если выследили и задержали? Тогда все, конец». Но тут же невольно подумал: «А может, он меня крутанул? Деньги-то немалые, соблазн есть. Нет! Робик на это не подпишется, — с вновь обретенной уверенностью решил Валет. — Он на хорошем крючке. Старые дела его в страхе держат, да и об меня можно сильно ушибиться. Знает, если что, я его через колено сломаю…»

Валет прошел в комнату и лег на диван. Он задумался о своей жизни. Рассудил: правильно сделал, что после досрочного освобождения не заехал в Москву. Зачем мелькать в родном переулке? Оперативники зацепят сразу и глаз спускать не будут. Да и для чего самому себе ставить капкан.

Пять месяцев назад, в погожий осенний вечер он посмотрел на Москву снисходительно из окна купейного вагона. И все же горький комок тогда в горле почувствовал, но сдержался. Не первая и не такая уж большая кручина. Он вглядывался в контуры высотных домов, упиравшихся красными фонарями в вечернее небо, провожал взглядом незнакомые кварталы новостроек. Плохое настроение постепенно улеглось. Об уходящих вдаль огнях родного города уже не жалел. Решил твердо: от своего продуманного плана отступать не будет. По-шалому, как прежде, дела совершать не станет. В последние годы он торопился. А в итоге? Из десяти лет больше половины провел в колонии. Время на свободе оказалось коротким. Казенные харчи навязли на зубах. За это время упустил многое. Теперь надо было наверстывать, пожить весело, вволю. «Жизнь дается один раз. В ней все к твоим услугам. Были бы деньги», — рассуждал Валет.

Он сошел в недалеком от Москвы областном городе. Там и устроился электриком в гостинице. Работал старательно. Уже вскоре успел получить благодарность и премию. А потом, рассчитавшись, уехал. Вслед ему плохих слов не бросили. В Москву вернулся приодетым. Знал, приличный вид — хорошая защита от подозрений. Лишь настороженный прищур глаз остался как в память о колонии. К матери не зашел. Пришел к Робику, который снял для него однокомнатную квартиру. Ее хозяин, торопившийся в долгосрочную командировку, особого интереса к Валету не проявил и документы не смотрел. Только попросил аккуратно обращаться с мебелью да не устраивать вечеринок. Условия Валет соблюдал строго. К знакомствам не стремился, старых дружков избегал. И к молодежи его не тянуло. Их жизненные взгляды не укладывались в его понимание.

«Единственным помощником да соучастником всех моих дел, — решил он, — будет моя голова».

Валет улыбнулся. Он вспомнил родителей осужденного, у которых ловко, без особого труда взял двести пятьдесят рублей, для сына. Посмеялся над их доверчивостью, над тем, как его мать закрутилась юлой, услышав о болезни сына, о нужных ему лекарствах. Но по какому-то недоброму предчувствию этот случай расстроил его. Он стал как заноза в душе и теперь не давал покоя. «Вокруг столько добра, а я разменялся. Рвань! Выходит, шушерой, мелочью стал! Завтра же верну эти деньги. Все до последней копейки. Пропади они пропадом».

Решение вернуть деньги немного успокоило Валета. Оно смахивало на благородство. О таких поступках он слышал от воров, которые по ошибке брали не там, где хотели. «Верну, и будет все нормально. Кроме этой бабы да ее петушистого мужика, никому не останусь должен». Валет очнулся от своих дум, посмотрел на часы. Без четверти шесть. Звонка от Робика все не было. Подстегиваемый нетерпением, он быстро оделся и вышел на улицу…

На Рождественском бульваре сидели пенсионеры и две молодые пары. Около кулинарии с лотков продавали апельсины. Продавщица — полная женщина в белой затасканной куртке — была явно не в ладах с арифметикой. Бросая оранжевые аппетитные плоды в пластмассовую коробку, она брала с покупателей за килограмм на двадцать копеек больше, чем следовало. Валет купил пачку мороженого и пошел по бульвару.