Соучастница

Ирина подошла к бабушкиной иконе и мысленно попросила помощи Васе. Почему-то она настроилась, что Таня будет уже дома, и сейчас немного тяготилась своим одиночеством. Звонить ей на мобильник как-то не хотелось, да она и не знала, с собой ли он у Тани. "Вот как к хорошему быстро привыкаешь. Оказывается, мне нравится, когда я не одна и можно с кем-то разделить настроение и мысли, с кем-то подходящим".. Ирина включила радио, попала на станцию "Орфей", села в кресло и заслушалась: пленяло все и голос ведущей программу. Как она объявляет: Дебюсси: "Послеполуденный отдых фавна". Голос спокойный, особые интонации, артикуляция. Само исполнение. Ансамбль "Концертино"... Ирина унеслась мыслями далеко, в свое детство, когда ходила с мамой и теткой в Консерваторию. 70-ые годы. Играет Наум Штаркман. Тут ведущая и объявила: "Рахманинов. Исполняет Наум Штаркман". Ирина обрадовалась: такие совпадения - хороший знак. Есть надежда, что положительное пространство вокруг расширяется. Есть, где вздохнуть, пошевелиться. Все последнее время Ирина себя чувствовала зажатой, издерганной. Конечно, с благодарностью принимала моменты передышки, да так хорошо, как вчера с Таней и сейчас с музыкой ей все же не было. Через некоторое время, когда часы показали половину пятого, Ирина забеспокоилась - пора собираться, надо в Дом Жур еще заскочить с рюкзаком. "Где же Таня? Неужели опять к своему "нетрезвому гению" полетела? Вряд ли: Хотела же вроде передохнуть". Неприятные подозрения все же закрались в душу, настроение начало портиться. Ирина выключила радио - в раздерганном состоянии слушать - это профанация. "Настроилась ведь с Таней. Без нее затея теряет смысл. Одной там будет совсем невесело. Но это, конечно, эгоизм думать о Тане как о компаньонке и только. У нее же свои обстоятельства. В конце концов, не пойду и дело с концом. Сяду писать", урезонивала себя Ирина. В начале шестого позвонила Таня. Сдавленным шепотом сказала.

- Ир, я пойду с тобой - говори - где, восколько.

Ирина обрадовано сказала.

- В семь у входа ЦДЛ.

Таня отключилась, а Ирина завертелась по комнате, вытянула из шкафа редко надеваемое нарядное, привезенное когда-то Галиной дочкой платьице, накрасилась, покидала в сумку косметику, книжку в дорогу почитать, принялась укладывать рюкзак в пакет, тут зазвонил телефон.

- Мам, тебя не застать.

- Ой, Кексик, привет, как ты?

- Я в порядке. Тебе бабушка вчера, передала наше с Витей мнение?

- Да, конечно, но она сказала, что у вас ко мне вопросы?

- Да. И важные. Уж слишком этот Мякшев неприятный, холодный, он ведь Тоню не любит, а только ей приказывает! Я бы не хотела, чтобы ко мне так относились. Вот Витя...

Ирина засмеялась.

- Катюш, я рада, что ты защищаешь Тоню, но ей ведь и самой голову на плечах надо было иметь!

- Да, но она любила.

- Кексик, к сожалению, я сейчас убегаю. Меня ждет Таня. Мы идем сегодня к той Милице, которой ты однажды давала телефон к вам, помнишь?

- Не помню. Если придешь не очень поздно - позвони.

- Постараюсь, но если не сегодня, то завтра точно. Бабушка как себя чувствует?

- По-моему, очень неплохо.

- Целую, Катюш.

- Да, мам, джинсы отпад, все девчонки обалдели.

Ирина положила трубку, подхватила сумку и пакет и побежала к метро времени оставалось впритык. Книжку она так и не раскрыла, обдумывая Катино - "я не хотела бы, чтобы ко мне так относились" и "А вот Витя"... Вот уже Катюша выстраивает себе схему, отличную от пройденной Ириной жизни. "Мне как второстепенному персонажу этой истории только и остается обдумывать и комментировать. Вот пока и хорошо. Дай Бог, чтобы..." Ирина одернула себя, не позволила себе начинать судить и рядить, как надо бы, чтобы дал Бог.

Вчерашний бармен взял у нее из рук пакет с рюкзаком, выслушал благодарности, кто-то из-за столика окликнул ее, кто-то сказал комплимент, она помахала рукой и убежала. По Никитской она шла быстрым шагом и к ЦДЛу пришла раньше Тани, но та не опоздала, подбежав к Ирине, она чмокнула ее.

- Прости, не смогла к тебе заехать, сейчас отдам ключ, чтоб потом не забыть.

Ирина взяла ключ из рук Тани, немного удивленно, ведь та вела себя необычно - не начала сразу же шумно рассказывать, как ее не выпускал мерзкий Павел. "Но она не переоделась, значит, дома не была. Была где-то. Опять загадка, как тогда - с исчезновением из-за кустов... Скрытность скорее, добродетель, чем порок", - глубокомысленно изрекла, про себя Ирина.

Они с Татьяной уже стояли у зеркала, причесывались. Ирина почувствовала чей-то взгляд - на нее смотрел Петр. Он стоял у столика дежурной. В светлом костюме, по-прежнему стройный, он выглядел тем не менее, старо - глубокие морщины, полуопущенные веки. Ирина повернулась к нему, показала, что заметила его. Он не торопясь подошел к ним.

- Здравствуй, Ирина.

- Здравствуй, Петр. Это Таня, ты, может быть, ее плохо помнишь, но она тебя помнит хорошо, - проговорила Ирина давно заготовленную фразу. Петр равнодушно кивнул.

- Идемте, мама уж дожидается...