Соучастница

- Грише твоему восемнадцать уже - вы с ним ладите, тебя он понимает, ценит, любит. Что еще? Что слабой тебя видит, ошибки твои? Так мы живые и не только им - детям нашим - матери, мы еще кому-то - дочки, кому-то жены, кому-то любовницы. Мы - женщины и все тут. А они - мужчины. Вот, например, один мужчина в 70 лет взял и ушел от своей жены к другой женщине ... 67 лет. Вот так. И этот мужчина - мой отец. Так что, давай Тань, выпьем за хорошее качество личной жизни!

- Ура! Ирка, я же говорила, что ты гений. Пашка - это плохая личная жизнь. Ну его. Где-то впереди, пусть лет в 70, ждет хорошая.

Ирина возвращалась домой уже в очень неплохом расположении духа - Таню удалось помирить с самой собой, у родителей хоть и расход, но есть какая-то ясность, Катя... Вот с Катей не все ясно, удастся ли ей мягко перенести перемены в семье... Тут нужно будет еще поработать над этим. И, конечно, Костя. Хочу ли я, чтобы он уехал? Не знаю, так спокойнее, но правильнее ли.

Ирина почти с болезненным наслаждением занималась самыми обычными домашними делами - помыла вчерашнюю посуду, поменяла воду Васиным цветам. Вынула почту. Опять вспомнился вчерашний день. Записка. Мальчик Витя. Ирина чувствовала, что зреет рассказ. Напряжение этих двух дней подталкивало к письменному столу. Это рассказ памяти Саши, это рассказ и обо мне - я, как эта Аллочка, могла бы "зависнуть", пока, Костя выбирался бы из бед. Значит, рассказ и обо мне. Верхний свет погашен, настольная лампа, старенькая машинка "Эрика". "Мальчик спрыгнул с гаража в сугроб, подобрал упавшую варежку. "Витька; - крикнули ему сверху, - сигарет прихвати". Мальчик, не оглядываясь, кивнул и пошел к ближайшей пятиэтажке. Форточка на первом этаже приоткрылась: "Вить, за пивом смотался бы, я вот "хрусталь" собрал".

Витька встал под окном, ему на палке спустили авоську с бутылками.

- Поскорее только давай, - просипели из форточки.

Мальчик вернулся к гаражу и крикнул приятелям:

- Масленок за пивом послал. Я задержусь поняли?"

-Ага. Твой Масленок ...дак. Понял?

Витька шел к помойке, где толклись местные алкаши и где с утра до сумерек принимали посуду, шел насвистывал, размахивал авоськой.

-О, Витек. Ишь, натащил. Масленок, что ли прислал? Ну, давай-давай. На "Жигули" ему хватит.

-Не помер еще? Загляну, - кокетливо прогнусавила Верка-Почтовая.

Витька деловито выставил бутылки, сосчитал рубли и не оглядываясь, отправился к ларьку.

-Вить, хочешь шоколадку подарю, - высунулась оттуда накрашенная девчонка лет пятнадцати. Он помотал головой, не вступая в беседу, протянул деньги.

- "Жигулевское".

- Ты чего скучный, а? - пыталась расшевелить его все же девчонка.

- Отвяжись, не до тебя, - отмахнулся мальчик. Девчонка исчезла в палатке и оттуда понеслось надрывное - "Я сошла с ума".

Витька стоял под окном. Масленок в форточку пускал клубы дыма из трубки и вещал:

- Я твой должник, Вить. Ты - человек. Ты - редкий парень, Виктор, тебе дано понять душу. А им, - Масленок махнул рукой в сторону помойки, - чуждо понятие бескорыстия...

-Я пойду, - прервал его все же Витька, - мне отца пора кормить.

- Ну иди-иди, конечно. Еще раз спасибо, - уже не ерничая по-доброму сказал Масленок.

Витька обошел дом, вошел в подъезд. На него сверху несся огромный черный пес.