Сова плавает баттерфляем

– Потом я назвала твоё имя. Он стал кричать, что это сплетни, выпытывать, откуда я знаю. Но я нас не выдала. Сказала, что город небольшой, тут мало что удаётся утаить. Мне хотелось его помучить. За то, что столько лет молчал, никогда не рассказывал и признался не сразу. Я сказала, что зря он тебя не остановил, возможно, сейчас у него была бы дочь, которую он хотел. Он ответил, что я и тут не смогла оправдать ожидания. А я брякнула, что передам сыну, что его появлению на свет отец не рад. В общем, слово за слово… Ну а потом…

– Он тебя ударил? Мира, он снова тебя бил?

– Я разозлила его. Не надо было такое говорить. Сама виновата.

Позже Мира призналась, что он швырнул её на пол и пинал. Потом сам отвез в травмпункт, чтобы проверить, не сломаны ли ребра. Аттракцион небывалой щедрости.

Мне больше не пришлось уговаривать её на разрыв со Стасом. Я решила – пора. Пора осуществлять мой план.

И появилась Виталина.

Глава тридцать шестая

В начале марта я вышла в отпуск, приехала в город и сняла себе квартирку у парка Победы. Ваня уехал в очередной рейс до Кандалакши и должен был через десять дней проезжать мимо.

Мы обе достаточно хорошо знали Стаса, чтобы понимать, что просто так он Миру не отпустит. Тем более с ребёнком. Договориться с ним было бы невозможно, потому что всегда существовало только его мнение, самое правильное, самое главное. У таких, как он, не развито чувство сострадания, бесполезно увещевать их, взывать к совести и пониманию. Пока он ни о чём не догадывался, надо было действовать.

Я перебирала разные варианты. Можно было перевезти вещи Миры, пока Стас был на работе, спрятать сестру с Тёмой у меня дома в Подмосковье. Но тогда бы он стал искать их. И, скорее всего, нашел бы. Обвинил бы её, что пыталась украсть сына. Вся его ярость обрушилась бы на жену-беглянку. Мира могла не выдержать.

Возможно, она даже расценила бы такое поведение как проявление любви. Потом бы ещё покаялась за нерадивое поведение.

Нет, нужно было действовать хитрее. Мира и Тёма должны были не просто сбежать. Я решила, что им надо исчезнуть. Или даже – умереть.

Паша глядит на меня с опаской. За окном стемнело. Стеклянные стены кафешки похожи на иллюминаторы батискафа, который угодил в беспросветную тьму морской пучины. Буря гонит белые хлопья наискосок и вниз. Стёкла дрожат. Новых посетителей будто ветром вталкивает внутрь. В небольшом баре набилось столько народу, что даже самым стройным официантам трудно протолкнуться.

– Вы знали, что она собирается убить себя? – спросил Паша, в его тоне почувствовалось осуждение.

Я медлю. Взвешиваю слова.

– Однажды Мира заикнулась, что у неё появлялись подобные мысли. Так, мимоходом проговорилась. Бормотала, как в забытьи. Забыла уже после чего. А нет, вспомнила. Она нашла на домашнем компьютере базу с девушками. Оказывается, Стас искал их в соцсетях, сохранял по несколько фото каждой. Эдакая база моделей на вкус и цвет. Когда Мира простодушно спросила его, зачем он это делает, устроил скандал. Обвинил в шпионаже, недоверии, снова перевернул всё с ног на голову и сделал её виноватой.

Паша поднял брови и покачал головой.

Да, парень, я тебе и не такое рассказать могу.

– Вот тогда она и обмолвилась о том, что жить больше не хочет. Мира даже где-то раздобыла сильное снотворное.

– Но она ведь не отравилась, а спрыгнула с моста.

– Да, слава богу, лекарствами она не воспользовалась.

На лице у Паши нарисовалась странная гримаса, он уставился в пол и скривил рот в грустной улыбке:

– Когда мы проходили в десятом классе «Анну Каренину», Алла Георгиевна, учительница литературы, попросила высказаться о том, как мы относимся к главной героине романа. Все девчонки несли какую-то чушь про несчастную любовь, про бурю чувств у безутешной женщины, которая не смогла справиться со своей трагедией. Они жалели Каренину, были на её стороне. Мира же встала и ответила, что героиня ей противна: сначала изменила мужу – достойному человеку, потом наплевала на ребёнка и бросилась под поезд. Мира сказала, что такой поступок ни о чём, кроме как об эгоизме и зацикленности на своей персоне, не говорит. Вот так она считала…

В глазах защипало. Я понимаю, что тоскую по Мире-подростку. По юной девушке, чьё взросление пропустила. Жаль, что я не знала её. Девчонки в этом возрасте такие трогательные. Сколько тем мы могли бы обсудить… Она наверняка нуждалась во мне тогда. Но сейчас я нужна ей не меньше.

Паша скручивает салфетку в тугой валик. Тёплые воспоминания сменились горькой реальностью, он снова выглядит мрачным и напряжённым.

– Не понимаю… Как она могла? Если вы готовили план побега, то зачем она покончила с собой? Ещё и сына…

– Это была моя идея.

Глава тридцать седьмая