Сова по имени Уэсли

— Стоп, он… Он нападает на людей? Уже бывали случаи? — спросил он.

— Да, э-э… Вообще, он напал на моего бывшего парня.

— Шикарно, — ответил он. — Ну, тогда скажи, как мне себя с ним вести.

Я набрала побольше воздуха в грудь.

— Скажи ему, что он красивый.

Гай глянул на меня.

— Ты шутишь? Хочешь, чтобы я сказал ему, что он красивый?

Я продолжила просвещать его на тему совиного этикета прямо за дверью, так, чтобы Уэсли услышал нас и понял, что я спокойно общаюсь с этим человеком и доверяю ему. Наконец, я медленно отворила дверь.

— Уэсли, привет! Тут кое-кто хочет с тобой познакомиться.

Уэс на протяжении уже нескольких месяцев периодически слышал голос Гая и, соответственно, имел представление о его существовании в моей жизни. Они уставились друг другу в глаза.

— Эй, привет. Ты та-а-акой краси-и-ивый, Уэсли! Ты шикарный… Боже мой, Стэйси, — добавил он тихо. — Он прекрасен. Никогда раньше не видел бело-золотых сов. Это реально сова? Уау. Нет, он и правда очень красивый, честно. Как будто нарисованный!

Многие удивлялись при виде Уэсли, так как сипухи разительно отличаются от прочих сов и, соответственно, люди не готовы к тому, что увидят. У Уэсли не было кисточек на ушах, а раскраска была светлых тонов, не такой, как у других видов сов. У большей части сов глаза цветные с черными зрачками, у Уэсли же глаза были глубокого, обсидианово-черного цвета. Его абсолютно белое, сердцевидное лицо тоже добавляло его внешности экзотики. Словом, контраст с другими совами был разителен, и многих людей он заставал врасплох.

К великому моему удовольствию Уэсли не стал делать при виде Гая свои «не-не-не» — он просто пристально за ним наблюдал. Гай целый час простоял в дверях, вежливо и спокойно разговаривая с Уэсли, и, кажется, они пришли к некоему взаимопониманию. Уэсли никогда раньше не реагировал так благосклонно ни на кого, кроме Вэнди, мамы и моей сестры. Я была счастлива, что все так замечательно складывается. Гай искренне считал Уэсли «крутейшим существом на земле», и я видела, что они вполне смогут ужиться под одной крышей, если у нас все сложится и мы поженимся (мы, женщины, почти всегда рассматриваем парней в качестве потенциальных мужей и отцов наших детей, просто чаще всего в этом не признаемся).

После нескольких месяцев отношений мы с Гаем решили, что пора и мне познакомиться с его родителями в Орегоне. Отец Гая работал в области лесозаготовки, хоть сам и не был лесорубом, что меня слегка нервировало. Он был инженером-конструктором заводского оборудования, делавшего из древесины бумагу. А в то время между биологами и лесорубами существовала неприкрытая вражда. Биологи пытались доказать общественности, что девственные леса, каждый из которых представляет собой хрупкий и незаменимый биом, исчезают с катастрофической скоростью. Что реки нагреваются и забиваются из-за отходов, перекрывая нерестовые пути лосося и подрывая всю локальную экосистему. Что альфа-хищники, верхушка пищевой цепочки этих лесов — пятнистые неясыти, — находятся на грани вымирания. Благополучие окружающей среды напрямую связано с видовым благополучием ее альфа-хищников. Когда их популяция редеет, для биологов это четкий знак — скоро начнет разваливаться вся система.

Большая часть лесорубов не понимали принципа «канарейки в шахте» и считали, что все упирается исключительно в спасение самих сов, а не их естественной среды обитания. Они теряли доход из-за того, что им запрещали вырубать девственные леса, а потому злились и отыгрывались на совах. Некоторые даже привязывали их трупы к своим грузовикам в знак протеста против усилий правительства и защитников окружающей среды по спасению лесных экосистем. Они не понимали проблемы — или понимали, но предпочитали ее игнорировать — и напоминали охотников на бизонов в девятнадцатом веке, стремившихся истребить их всех до последнего. Эти охотники не понимали даже того, что им самим придется искать новую работу, когда последний бизон погибнет.

Едва мы въехали в Орегон, мне в глаза стали тут же бросаться крохотные, тонюсенькие лесополосы, за которыми виднелась обнаженная земля. Сотни и сотни миль девственных лесов были вырублены под корень, оставались лишь тонкие ряды деревьев вдоль дорог, чтобы туристам и приезжим казалось, что с лесами все хорошо. Это было не так. Орегон был бы одним из самых прекрасных и наиболее востребованных в плане туризма мест на земле, если бы эти леса сохранились.