Совдетство. Книга о светлом прошлом

– Мальчика? – Она посмотрела так, точно заподозрила во мне переодетую девочку, как в фильме «Остров сокровищ». – Тринадцать?

– Двенадцать.

– …и девять месяцев! – солидно добавил я.

– Ах, ну если «и девять месяцев», то вам на самый верх, а там направо.

– Спасибо!

– Торопитесь! До обеда были чешские курточки как раз на вашего… акселерата.

– Ой, огромное спасибо! Летим!

– Что такое акселерат? – уточнил я на бегу.

– Переросток, – ответила Лида, пробиваясь сквозь толпу покупателей.

– А по-русски нельзя было сказать?

– По-русски обидно выходит. Акселерат – даже красиво.

– А дегенерат – тоже красиво?

– Где ты только таких слов нахватался?

– В школе.

Навстречу нам попался похожий на Хоттабыча старик в полосатом халате, тюбетейке и мягких сапогах. Он, словно спящего ребенка, нес на руках ушастого плюшевого зайца, вроде Степашки. Я вообразил, как Хоттабыч сейчас выдернет из бороды волосок, дунет-плюнет, и «Детский мир» вмиг опустеет, точно площадь Дзержинского перед приездом Андропова. Но Хоттабыч искал туалет.

Мы поднялись сначала на эскалаторе, таком же, как в метро, только покороче, а потом бегом одолели еще несколько маршей. Если сейчас какой-нибудь мальчик стоит с мамой на остановке возле Политехнического музея и смотрит на «Детский мир», то я кажусь ему муравьем, черной точкой на одном из лестничных зигзагов, виднеющихся в огромных окнах.

Сверху открылся весь центральный зал с прилавками, продавцами, покупателями. Глядя с высоты, я подивился тому, как много у нас в СССР лысых мужчин. Извивающимся удавом выстроилась очередь за мороженым, которое продавала с лотка девушка с белой ажурной наколкой в волосах. Два милиционера в круглых фуражках, раздвигая толпу, вели куда-то щуплого чернявого мужичка, заломив ему за спину руки, а следом шла плечистая женщина, возмущенно размахивая ридикюлем.

– Кажется, вора поймали, – сообщил я.

– Где? – побледнела Лида и прижала к груди свою сумочку, потом с ужасом ее приоткрыла и проверила кошелек: – Зачем ты меня пугаешь? И так нервы ни к черту!

Видимо, мы двигались в нужном направлении, так как по пути нам попалась обнадеживающая витрина, там за стеклом в застывших позах стояли манекены-подростки в школьной форме. Лица у них были мечтательно-дисциплинированные. Именно такими нас и хотят видеть взрослые.

– Заглянем, вдруг есть твой рост?

– Не стоит. У тебя все равно нет денег на форму.

– Не твое дело. А вдруг?

Мы зашли. Народу здесь было поменьше, за школьной формой ринутся накануне первого сентября, словно проснутся, как будто и не знали, что дети постоянно растут, а коленки у брюк и локти у пиджаков протираются до дыр. Вы не поверите, но когда я пошел в школу, бабушка Маня сшила мне сатиновые нарукавники, как у бухгалтера в «Кавказской пленнице». Помните, он принес на подносе тост в трех экземплярах? В первом классе нарукавники носили почти все мальчики и девочки, потом с каждым годом их становилось вокруг все меньше и меньше. Когда в четвертом классе первого сентября Толька Быковский приперся в школу в нарукавниках, его просто подняли на смех. Даже Ольга Владимировна нехотя улыбнулась. На первой же перемене он их снял и спрятал в портфель.

– На мальчика есть? – с трепетом, приближаясь к прилавку, спросила Лида.

Продавец в синем халате, с тем же значком «ДМ» на груди, смерил меня скучным взглядом и покачал головой, остриженной под бобрик.

– Нет, конечно. Разве сами не знаете?

– Почему «конечно»? Пятый рост вообще теперь еще выпускают?

– Выпускают… – признался продавец и с интересом глянул на Лиду. – Но четвертый и пятый сразу разбирают. Акселерация в стране, а фабрики никак не перестроятся. Плановое хозяйство это у них называется.

– Вот беда-то… Ну, ладно, зайдем в конце месяца.

– В конце месяца здесь будет Бородинское сражение.

– Что же делать? Ребенку не в чем идти в школу. Так вытянулся за лето!

– Знаете… – сжалился «бобрик», тщательно рассматривая Лиду, – загляните-ка через полчасика! Товар принимают. Маловероятно, что будет пятый рост, но чем черт не шутит. А вдруг? Чудеса еще случаются в этом мире… Стоишь тут за прилавком, а за окнами лето, жизнь, очаровательные мамаши с детьми… Вас как зовут?

– Лидия… – смутилась моя робкая маман.

– Как вино! – засмеялся «бобрик».

– Ильинична! – добавил я.

– Заходите через полчасика, Лидия Ильинична! Какие у вас красивые цветочки на платье!

18. Как я стал человекообразным попугаем

От комплиментов приставучего продавца Лида чуть не потеряла ориентацию в пространстве, но потом, взяв себя в руки, потащила меня в другую секцию. Там, в витрине, стояли все те же послушно-вежливые манекены-подростки, но одетые в куртки, рубашки, пиджаки, брюки, техасы, шорты. В воздухе на почти невидимых ниточках парили кепки, панамы, пионерские пилотки-«нопасаранки», соломенные картузы, тюбетейки…

– Может, тебе шорты купить? – мечтательно спросила Лида. – Смотри-ка, с заклепками!

– Что я тебе – мальчик в коротких штанишках?

– Почему? В американских фильмах все в шортах ходят, даже пожилые дядьки с волосатыми ногами.

– Там загнивающий капитализм, – возразил я.