Совенок. Вода и пламя. Шестая часть

Огонь стек вниз. Вспыхнул кругом, окружая Иля. В лицо полыхнуло жаром.

Оля растерялась. Призвать воду? И этим еще больше обозлить брата? Но если они сожгут дворец, Пятый точно расстроится. И свадьбу тогда придется на улице проводить…

— Ой, а кто это у нас такой жгучий? — насмешливо вопросили сверху.

— Такой маленький и такой горячий, — томно протянули с потолка, пожаловавшись: — У меня от него мурашки паром исходят. Так бы и расцеловала…

Иль застыл, медленно наливаясь румянцем.

— А я бы облизала… всего. Люблю, чтоб погорячее…

На пылающее лицо мальчика страшно было смотреть. Огонь опал у его ног, свернулся, оставшись гореть лишь в ладони.

— А ну пошли отсюда! — крикнул он, поднимая лицо к потолку. — Меня нельзя… облизывать!

— Они шутят, — попыталась успокоить его Оля, но, кажется, брат ей не поверил. Аж передернулся, когда с ним попрощались:

— Пока, сладенький. Расти быстрее, мы подождем.

Журчащий смех еще долго звенел в комнате.

— Это… эти… они… — брат растерял все слова.

— Всего лишь испугались, что ты сожжешь дворец, — улыбнулась девочка, шагая ближе и накрывая ладонью руку брата. Отняла — и огоньков стало два.

— Как? — испуганно посмотрел на нее Иль.

— Я решила, хватит с меня воды. Достаточно. Папа вон переживает. И мама, хоть и скрывает. Боится за меня.

— Я тоже, — Иль шмыгнул носом, — за тебя боюсь. Как ты с четырьмя? Так же нельзя.

— Мне можно, — легко улыбнулась девочка, полюбовалась на огонек в руке, подбросила его в воздух, поймала. — И не сложно это. Словно у тебя еще одна рука или нога.

Иль смотрел с сомнением. Ему было сложно. Приручить. Держать под контролем. Заставить что-то сделать. Огонь часто представлялся ему диким зверем, а он дрессировщиком, как в земном цирке.

— Прости, что не рассказала, — посерьезнела вдруг Оля. Огонек соскользнул с ладони и алой птичкой вернулся в камин. Следом вспорхнул второй — брата.

— Да ладно, — Иль засунул руки в карманы, покачался, — что я маленький, что ли? Не понимаю? Это же стихии… Они и голову оторвать могут, если не станешь слушаться. Помнишь, как тронный зал сгорел? Тогда Шестой с огнем повздорил. Так что ты аккуратнее с ними… Разозлишь — и хана.

Он озабоченно посмотрел на сестру. А Оля стояла, улыбаясь. Она только сейчас, поделившись тайной, поняла, насколько тяжело было держать ее внутри. И как легко стало теперь!

— Я буду осторожной, обещаю, — шагнула к нему. Прижалась. И он мгновенно обнял. Засопел на ухо.

— Ты все-таки сама решай, кем ты хочешь быть. Не смотри на меня. И с кем-нибудь поговори. С дядей Кайлесом, например. Он же пепел какой умный.

Оля согласно кивала, улыбаясь. Она поговорит. Обязательно. Но главное, что брат рядом. И мама. И отец. Без них она бы точно не справилась.

Глава 24

— Как? — Пятый смотрел с хмурым неодобрением, и Оля сжалась под изучающим взглядом дяди. Еще и Пятая мать рядом… смотрит так, словно сожрать готова. Целиком.

Легким дуновением ощутился устанавливаемый полог. Оля давно поняла, что взрослые обожали делать из всего проблему, еще и устраивая из нее тайну.

— Какая разница, как? — раздраженно уточнила мама, вставая рядом и успокаивающе обнимая дочь. — Это лишь второй дар. Мы все знали, что будет огонь.

— Через три месяца после раскрытия первого? — нервно вопросил дядя Арвэл. — И там, где главная стихия вода? Звучит издевательски, — он глянул так, что Оля себя артефактом ощутила. Вышедшим из строя.

Дядя присел перед ней, заглянул в лицо.

— Мне плевать, если кто сочтет проявление огня у моей дочери издевательством, — угрожающе предупредил папа. — Смысл равняться на идиотов? Только дурак будет думать, что даром можно управлять. Или ты хочешь в чем-то обвинить мою дочь? Пепла объелся?

Угрозы в голосе стало больше, и Оля испуганно прижалась к матери. Ей не хотелось стать причиной ссоры отца с дядей.

На лице Пятого появилось усталое выражение, и девочка с жалостью подумала, что тому нелегко сейчас: свадьба, ответственность, жена-принцесса…

На детей мало обращают внимания. Не стесняются. Так что ей довелось поймать пару разговоров в коридорах дворца. Достаточно, чтобы понять — дяде здесь не рады.

А тут еще она… С внезапно раскрывшимся даром.

— Как ты, Олюшка? — ласково улыбнулся он ей.

Олюшкой ее звали лишь несколько человек: бабушка, мама и дядя Арвэл. Оля не слишком хорошо знала Пятого — тот редко появлялся у них дома, но всегда дарил редкие подарки. То диковинные плоды с диких островов, то огромные ракушки или странные игрушки. А еще он рассказывал смешные истории о своих путешествиях. И вел себя с ними, как со взрослыми. Не сюсюкал. Не задавал глупых вопросов.

— Как себя чувствуешь? Жар не мучает? Не нервничаешь? Пламя слушается? Не хочет вырваться наружу?

Выброс. Взрослые всегда его боятся. Вот и Пятая мать побледнела, прошептав:

— Только этого не хватает.