Соверен

— Нет. Я всего лишь друг его дяди, брата Джайлса Ренна из Йорка. Он давно не имел вестей о своем племяннике и ныне прибыл в Лондон, рассчитывая с ним увидеться. Я познакомился с ним в Йорке, где оказался, сопровождая короля во время путешествия. Сейчас брат Ренн остановился в моем доме.

Я помолчал немного и добавил:

— Он в преклонных годах, к тому же страдает тяжким недугом.

— А! — тяжело вздохнул брат Филипс.

— Скажите наконец, что произошло! — произнес я несколько более резко, чем позволяли требования учтивости. — Он что, арестован? Обвинен в участии в заговоре? Я знаю, многие законники подверглись допросам.

— Да, в последнее время нас не оставляли в покое, — пробормотал брат Филипс, пристально глядя на меня. — Всем нам пришлось выдержать несколько не слишком приятных бесед. Но никто из членов нашей корпорации не был арестован, ибо каждый сумел доказать свою непричастность к заговору. Что касается Мартина Дейкина, ему не пришлось ничего доказывать.

По губам его скользнула едва заметная печальная улыбка.

— Но почему, почему? — воскликнул я, окончательно теряя терпение.

— Потому что Мартин Дейкин мертв, сэр. Он умер еще позапрошлой зимой от застоя мокроты в легких.

— О нет! — выдохнул я, ушам своим не веря. — Это слишком жестоко.

Все надежды Джайлса, все усилия, которые предпринял умирающий старик, отправившись в длительное путешествие, оказались тщетными. И теперь мне предстояло сообщить ему горестную весть.

— Вижу, сэр, вы очень расстроены, — пробормотал брат Филипс, с беспокойством глядя на меня.

— Да. Прошу прощения. Подобного поворота событий я никак не ожидал.

Так вот что имел в виду Лок. Мартину Дейкину и в самом деле ничего не угрожает и не может угрожать. Мертвецам не страшны ни тюрьмы, ни пытки. Именно поэтому Лок сказал, что знал Мартина Дейкина. А я-то думал, он употребил прошедшее время, сознавая, что собственная его жизнь кончена.

Я испустил сдавленный стон. И тут в сознании внезапно мелькнул луч надежды.

— Может статься, у Дейкина остались жена и дети?

— Увы, нет, — печально покачал головой брат Филипс. — Он был совершенно одинок. И, насколько я припомню, никогда не упоминал о том, что у него есть дядя.

— Между ними вышла серьезная размолвка, — вздохнул я. — Значит, ни родных, ни близких у Дейкина не было?

— Насколько мне известно, нет. После смерти брата Дейкина его имущество поступило в ведение казначейства корпорации.

Брат Филипс посмотрел на меня в некотором замешательстве.

— Но я не слишком хорошо осведомлен о жизни брата Дейкина, — добавил он. — Должен сказать, мы с ним не были особенно близки.

Я с интересом взглянул на него.

— Видите ли, брат Дейкин был ярым сторонником реформ, — неуверенно продолжал Филипс. — Далеко не все члены нашей корпорации разделяли его взгляды.

— Вот как? А я полагал, он был приверженцем консервативных воззрений.

— Да, но в прошлом. Проповеди здешнего священника-евангелиста заставили его изменить убеждения.

Губы брата Филипса вновь тронула печальная улыбка.

— Брат Дейкин относился к числу страстных натур, которые склонны бросаться из одной крайности в другую. В последнее время таких появилось немало.

— Вы правы.

— Но брат Дейкин всегда оставался честным, сведущим барристером и благородным человеком.

Я тупо кивнул.

— О распоряжениях, сделанных относительно имущества покойного, вы можете узнать у казначея корпорации. Возможно, у него все-таки имелись родственники, предъявившие права на наследство.

— Да, я непременно наведу справки.

— Может, выпьете стакан вина, брат? — участливо предложил Филипс. — Я вижу, эта горестная весть стала для вас настоящим ударом.

— Нет-нет, спасибо. Я должен поговорить с казначеем. Благодарю вас, брат, но мне надо идти.

Я поклонился и вышел.

«Какая насмешка судьбы! — пронеслось у меня в голове. — Я опасался, что Мартин Дейкин арестован за участие в заговоре, а он оказался убежденным реформатором».

Выйдя во двор, я обессиленно опустился на скамью под деревом. Она оказалась влажной, но мне было все равно. Сердце разрывалось от жалости к старику Ренну. Хорошо еще, что в Грейс-Инн я отправился без него; по крайней мере, дома я попытаюсь сообщить ему горькую весть как можно осторожнее.

Мимо меня прошел какой-то рослый человек в мантии законника. Дородная фигура, черные волосы, длинная черная борода — все это было мне слишком хорошо знакомо. Вне всякого сомнения, то был Малеверер. Однако надменное его лицо изменилось почти до неузнаваемости. Казалось, за эти дни он постарел лет на десять. Бросив на меня изумленный взгляд, он поспешил прочь.

Капля воды, упавшая на ладонь, отвлекла меня от горьких размышлений. Снова начинался дождь. Мне пришлось встать. Кожа под проклятым наручником невыносимо горела. Я потер свою многострадальную руку, опустил манжет как можно ниже и спросил у проходившего мимо клерка, где находится контора казначея. Он указал на одно из зданий, и я пересек двор, склонив голову под струями припустившего с новой силой дождя.