Соверен

Казначей оказался высоким сутулым человеком с настороженным взглядом. Настороженность сменилась откровенной подозрительностью, когда он узнал, что я принадлежу к другой корпорации и желаю навести справки об имуществе Мартина Дейкина. Однако после того, как я сообщил обо всех обстоятельствах, связанных с покойным барристером и его дядей, казначей проникся ко мне участием и пригласил в свой уютный кабинет.

— Времена сейчас тревожные, — вздохнул он. — Поэтому всякий раз, когда меня начинают расспрашивать о ком-нибудь из наших законников, я жду неприятностей.

— Понимаю вас. Насколько мне известно, не так давно Грейс-Инн посетило множество дознавателей, желавших выяснить, не кроется ли здесь корень заговора.

— Многие барристеры были подвергнуты допросу. Вы, разумеется, знаете, что в прежние дни в Грейс-Инне практиковал Роберт Эск. Слава богу, ныне он и все его сообщники получили по заслугам. По моему убеждению, корпорации существуют для того, чтобы служить закону, а не для того, чтобы строить заговоры против короля.

Казначей провел меня в прилегающую к кабинету контору, где за письменным столом сидел старик стряпчий, погруженный в чтение бумаг.

— Все вопросы, связанные с имуществом покойного Дейкина, находились в ведении брата Джиббса, — сообщил казначей. — Он более не практикует, но является моим первейшим помощником.

Старик встал и поклонился, с любопытством взглянув на меня сквозь толстые стекла очков. Он показался мне почти таким же древним, как брат Сванн из Халла.

— Брат Шардлейк пытается найти родственников брата Мартина Дейкина, — сообщил ему казначей. — Того, что умер позапрошлой зимой. Ни жены, ни детей у него не было.

— Как же, помню, — кивнул старик. — Имуществом его распорядилась корпорация. Грустно, когда человек умирает, не оставив семьи. Но у брата Дейкина, насколько мне известно, отыскался родственник.

— Вот как? — с надеждой спросил я.

«Дитя, прижитое вне брака, — это все же лучше, чем ничего», — решил я про себя.

— Да-да, у него был родственник, — повторил старик. — Я отлично это помню. Слава богу, на память я не жалуюсь.

Дрожа от нетерпения, я наблюдал, как брат Джиббс бережно перебирает документы.

— Я оставлю вас, джентльмены, — произнес казначей.

— Не смею злоупотреблять вашим временем, — с поклоном ответил я. — Очень вам признателен.

Брат Джиббс наконец извлек из толстой пачки конверт с нужными документами.

— Вот то, что нам нужно, — изрек он с довольной улыбкой и вытащил из конверта завещание. — Мартин Дейкин скончался десятого января тысяча пятьсот сорокового года. Согласно завещанию, все его имущество было продано, и вырученные деньги, совместно с его сбережениями, составили… — он заглянул в завещание, — весьма кругленькую сумму. Итак, пятьдесят фунтов он оставил церкви Святого Джайлса в Крипплгейте.

Взгляд старика исполнился откровенного осуждения.

— Эта церковь следует всем новейшим веяниям, — сообщил он, взглянув на меня сквозь стекла очков. — Многие считают ее прибежищем ереси.

— Да-да, — рассеянно кивнул я. — Но кому же отошли остальные деньги?

— Единственному наследнику.

— И кто же этот наследник?

— Взгляните сами, сэр.

Старик протянул мне завещание. Я прочел имя, написанное крупно и разборчиво, и у меня перехватило дыхание.

— Наследник получил все, что ему причиталось?

— А как же иначе, — нахмурился старик. — Все было сделано в полном соответствии с законом.

— В этом у меня нет ни малейших сомнений.

Теперь я знал все. Знал, кто нанес мне удар в аббатстве Святой Марии, знал, кто помог умереть Бродерику. А еще я знал, в чьих руках находятся документы, способные покачнуть английский престол.

Глава сорок седьмая

Когда я вышел из конторы казначея, дождь лил как из ведра. Шагая по Канцлер-лейн, я не поднимал голову, однако вода, стекая с полей шляпы, все равно попадала мне в глаза. Вновь оказавшись в Линкольнс-Инне, я направился прямиком в библиотеку, где провел несколько часов, размышляя и сводя воедино разрозненные концы. Короткий ноябрьский день подошел к концу, за окнами сгустились сумерки, на столах зажглись лампы. Я поднялся и потянул затекшую спину. Ответы на все загадки были найдены. Мне оставалось лишь вернуться домой.

С тяжелым сердцем я брел по погруженной в сумрак Канцлер-лейн. Темноту нарушали лишь пляшущие отблески горевших в окнах свечей, которые отражались в бесчисленных лужах. Проливной дождь сменился холодной моросью. Я поплотнее закутался в плащ. Чертов наручник превратил мое запястье в саднящую рану.

Войдя в дом, я принялся снимать мокрый плащ. Джоан выбежала ко мне навстречу.

— Мастер Шардлейк, сэр! Вы промокли до нитки! Эти дожди посланы нам всем в наказание. Того и гляди, вода из вырубленного сада хлынет к нам! Погодите, сэр, я принесу вам сухую одежду и…

— Не суетитесь, Джоан, — сказал я, снимая шляпу.

Внезапно мною овладел приступ усталости столь сильный, что мне пришлось прислониться к двери.

— День выдался тяжелый, — вздохнул я, поймав встревоженный взгляд экономки. — Джек и мистрис Ридбурн уже вернулись?