Совершенно секретно

С экрана на меня смотрела улыбающаяся я. Эту фотографию безумно любила мама, а мне казалось, что выгляжу на ней уж слишком щекастой из-за широкой улыбки. Но, если бы не черные полиэтиленовые мешки, то «я» на следующих фото уж точно имела видок намного хуже. Но, чтоб не уязвить чувства «беременных и слабонервных» тело «бывшей чемпионки по художественной гимнастике, а ныне не менее талантливой журналистки», тщательно прикрыли для всех фотографий. То есть так, чтоб из-за края виднелась окровавленная рука, а в некоторых ракурсах и длинные волосы. Тоже, естественно, в крови. Я сама помогла им инсценировать мою смерть, оставив на той стройке сумку, куртку и несколько капель крови из разбитой коленки. Хотя, умея менять ДНК, они бы и без этого обошлись. Если даже мама поверила, что изуродованный «маньяком» труп и есть я…. Сердце разрывалось от осознания, насколько больно им всем сейчас. Тот факт, что я легко могу унять эту боль, добивал. Потому, что сделать это означало убить их.

- Влас, если бы они устроили этот цирк потому, что выследили нас, то были бы уже давно здесь – тебе не кажется? – я придерживала отломанную ножку пока Влас крепил ее к столешнице. Он бросил на меня сконфуженный взгляд. Стыдился вспышки или неверных выводов? Скорее всего и того, и другого.

- Они не знают, в каком мы состоянии, - мне хватило ума не сообщить Янчуку все, - А, проанализировав мои поступки, уж точно решат, что я попытаюсь связаться с семьей.

В разных интерпретациях я повторяла это уже раз пятый за то время, пока мы убирались. Влас верил вроде бы и все равно был ужасно зол и напряжен. Как и я, собственно. Усиленное разглашение устроил все еще «поправляющийся после нападения» Ник. В инвалидной коляске с жутким шрамом в пол лица он напоминал вернувшегося с войны героя, оплакивающего потерянную любовь. Из «бывшей» я быстренько переквалифицировалась в просто «девушку». А правдоподобности «жуткой трагедии» способствовало почти полное отсутствие в прессе данных о нападении на меня полуторамесячной давности. Если они и были, то совсем немного – подчистить элементарно. Хорошей новостью во всем этом было то, что огласка привлекала внимание к моей семье, еще одна гарантия их неприкосновенности. Ведь иначе будет уж слишком много происшествий, касающихся одной фамилии и личности – вдруг кому хватит ума начать задавать вопросы. А с тем, сколько народу видело новости таких людей может оказаться очень и очень много. Это хоть немного успокаивало.

Время шло. Влас довольно быстро поправился – уже через четыре дня от ран остались багровые затянувшиеся шрамы. Мы занимались в основном тем, что изучали информацию – выискивали упущенное в той, которую передал Дима, анализировали имеющуюся у Власа. А еще перелопатили тонну новой. Без каких-либо значительных результатов, но разве могло быть иначе в общем-то? Впрочем, отсутствие «отключек» у Власа уже было результатом.

Лежа в кровати, мы смотрели очередной фильм. Кино и книжкам я выделяла три обязательных часа в день, еще два уделялись тренировкам – то есть тренировался Влас, а я тайком любовалась им. Самой же хватало нескольких раз в неделю и то сугубо по привычке.

Влас притянул меня к себе. Большая ладонь нежно погладила по плечу, прошлась по талии, прижимая крепче. Задрав голову, нашла губами его губы. Впившись в мой рот жадным поцелуем – на несколько секунд, резко отстранился. Зажмурился, но я все равно заметила, как сверкнули его глаза.

- Пойду посмотрю, как там жаркое, - Влас соскочил с кровати и направился в кухню. Я откинулась на подушки. Такое повторялось чуть ли не по несколько раз на дню. Мы никогда не говорили об этом напрямую, но причины необходимости избегать секса были очевидны и без уточнений. Я не верила, что он сможет мне навредить, в каком бы состоянии ни был. Влас не верил в противоположное. Но проверять, хоть и по разным причинам, опасались оба. Лучшим выходом было держаться подальше друг от друга. Проблема заключалась вовсе не в совместном пребывании в одном помещении круглые сутки, но в почти осязаемой ненависти к каждому сантиметру между нашими телами. И, конечно во взаимном притяжении. Подобного я не испытывала…. Да, ни к кому до Власа.

И хоть оба пытались избегать соблазнов, все равно постоянно оказывались близко настолько, насколько возможно. Ложились спать на одной кровати, отвернувшись друг от друга, но засыпали обнявшись. Лихорадочно внимали каждому украденному касанию и поцелую. Все это заканчивалось примерно так же, как сейчас.

Встав с кровати прошла в кухню. Влас стоял, опершись о подоконник почти полностью забитого фанерой окна.

- Как жаркое поживает? – я прислонилась к стене.

- Готово, - грустно сказал, повернувшись ко мне.

- Ты думаешь, что убьешь меня? – спросила напрямик. Больше почувствовала, чем заметила, как он встрепенулся.

- И убью.

- Такое уже бывало?

- Не знаю… Возможно бывало. И точно было бы, не принимай я режим.

Предположения, словно подхваченные ветром опавшие листья, закружились в голове.