Совершеннолетние дети

Прошел десятый день — ответа не было. Это уж такая грань, за которой наступает взрыв или полная апатия. Мысль, что письмо от Данка может прийти в полдень и, вместо того чтобы попасть к ней в руки, целую ночь пролежит в сумке Думитраке, была для Дарки нестерпима. Девушка решила не ждать, а действовать. Пробурчав что-то невразумительное о том, что ей будто надо зайти к Илоне по учебным делам, Дарка бросилась к почте, чтобы перехватить Думитраке. Хотела договориться с ним (намекнув на благодарность), чтобы все письма, адресованные ей, он приносил немедленно, как только прибудет корреспонденция. Но то ли она пришла рано, то ли опоздала, но Думитраке повидать ей не удалось. Она около часа кружила возле почты и разочарованная, грустная вернулась домой.

По дороге Дарка не только обрела некоторое равновесие, но постаралась взглянуть на свое путешествие со стороны, глазами мамы или бабушки.

Права бабушка, называя внучку несдержанной, горячей натурой. Какими глазами посмотрел бы на Дарку этот Думитраке, если б она попросила принести ей письмо ночью?.. А что, если оно вообще не придет? Тогда ради престижа ей пришлось бы выдать первое же пришедшее на ее имя письмо за это «важное». А потом — кто поручится, что мальчишка не поделился бы своими соображениями с Зоиными соседями?..

Дарка уже радовалась, что разминулась с почтальоном. И, обретя хоть малюсенькое зернышко удовлетворения, немного успокоенная, вернулась домой.

Зоя встретила ее сосредоточенная, взволнованная. Глаза, обычно такие спокойные, казались растерянными, в них притаилась тревога.

— Что случилось?

— Это я хочу спросить у тебя. — Зоя держала руки за спиной, видно что-то пряча. — Дарика, кто тебе дал «эрку»? От кого ты получила ее? Вот что я хочу знать…

Девушка не только не понимала, но даже не догадывалась, чего от нее хотят. Она не знала, что означает странное слово «эрка». Дарка сморщила губы, не понимая. Тогда Зоя протянула ей брошюрку Р. К., которую Дарка, уходя из дому, забыла на столе…

— А… так ты это называешь «эркой»! Не имеет значения, кто дал мне ее. Я поступила неосторожно, оставив ее на столе… а ты поспешила поинтересоваться?..

— Вот именно, я оказалась настолько неделикатна, что сунула нос в чужие дела. Хватит, я уже обожглась на своем братце… Хватит! Ты скажи, кто тебе ее дал?

— Зоя, — попробовала Дарка по-хорошему, — ты должна понять. Я не могу сказать тебе, кто дал мне брошюру, ведь у человека могут быть неприятности, понимаешь?

— Ах, так? — еще больше вскипела Зоя. — Ты хочешь, чтобы неприятности были у меня? Сейчас же… сейчас же говори, кто дал тебе эту заразу, а то…

Дарка смерила ее презрительным взглядом:

— А то пойдешь в сигуранцу и донесешь, что твоя квартирантка читает запрещенную литературу? Ты это хотела сказать? Можешь идти… Человек, давший мне эту книгу, не живет в Штефанешти. Брошюру я привезла с собой из Черновиц… И еще раз повторяю: я не назову фамилии человека, давшего мне книжку… Делай со мной, что хочешь, — мне все равно…

По мере того, как Дарка говорила, Лицо Зои становилось все ласковее и ласковее, наконец совсем просветлело. Тон был еще груб, слова не очень нежны, но глаза уже сияли радостью. Откуда эта внезапная перемена, где причина радостного возбуждения? Дарка ничего не понимала. Она просто относила все за счет Зоиного изменчивого и склонного к крайностям характера.

— Ты не удивляйся, что я так… Но у меня было много неприятностей из-за брата. Чуть не выгнали из церковного братства за его штучки… Да всякие… запрещенные книжки…

— Зоя, — сердечно заговорила Дарка, безмерно радуясь тому, что недоразумение так счастливо разрешилось, — Зоечка, если б ты только захотела внимательно прочесть брошюрку… Погляди, она совсем тоненькая, вступление читать не надо, оно скучное… Но если ты вот это… здесь прочитаешь… поверь мне, станешь глядеть на мир другими глазами. Я уверена… что тебе… будет все равно, выгонят тебя из братства или не выгонят…

Зоя искоса поглядывала на Дарку, машинально разглаживая складочки на скатерти.

— Легко купить тебя, Дарика, разрази меня гром, так легко! Прочитала тонюсенькую книжицу, которая и ста граммов не весит, и сразу гляди, как запела… Не поспешно ли? А?

Волна нежности схлынула, перед Даркой снова стояло не только несознательное, но и закостенелое в своей ограниченности существо.

— Зоя… ты сама не знаешь, что говоришь… Что значит поспешно? Допустим, — Дарка догадалась, что, разговаривая с Зоей, надо оперировать не понятиями, а образами, — ты думала о каком-то человеке, что он порядочный, так же как считаешь монахов благодетелями…

— Ну! О монахах ты поосторожнее, — прервала ее Зоя, хмуря брови.