Совершенный. Война никогда не меняется. Том 1

Естественно, я не был бы собою, если бы не собрал образцы. Увы, при всех впечатляющих достоинствах, кои проявила эта жидкость, имелся у неё и один критический недостаток. Недолговечность. Что, впрочем, было закономерно, всё же дожди продолжались не долго, и после их окончания растениям нужно было как-то дышать.

«А жаль. Не пришлось бы столько париться с маслами, смолой и прочим».

Животные в свою очередь реагировали на токсичные осадки куда более бурно. Они… прятались. Как можно дальше, как можно глубже или, наоборот, повыше. Лезли на деревья, зарывались под землю, сворачивались в защитную форму… Словом, спасались как только могли. Причины я, правда, до сих пор не совсем понял — как минимум треть биогенетов теоретически должна была спокойно переносить воздействие столь незначительного количества химикатов, обладая специфическим сопротивлением к оным. Другая треть же в свою очередь обладала такой регенерацией, да при столь высоком болевом пороге, что тоже могла не обращать внимания на жгучие капли с небес. И только последняя треть действительно должна была прятаться. Однако прятались абсолютно все. По каким причинам — не ясно.

«А, впрочем, кто я таков, чтобы учить их жизни? Человек, вон, тоже способен питаться сырым мясом. Вот только что-то не хочет».

Последним, наиболее важным для меня последствием токсичных осадков стала печальная участь немного скарба, до сих пор лежащего в руинах и всё ещё сохранившего свою полезность по прошествии стольких лет. Он портился. Он и без того портился постоянно, верно и методично, но вот под дождём, в особенности токсичным, делал это совсем уж стремительно. Что-то постепенно плавилось и текло, оставляя на последок уродливые, будто бы изъеденные чем-то кляксы. Что-то реагировало куда более бурно, в особенности это касалось немногого найденного в относительной целости и сохранность металла. Ну а что-то просто-напросто повреждалось, окисляясь или иным подобным образом теряя важные для меня качества. Да и съестными запасам, в том числе собираемыми мною на будущую дорогу, всё это качества с долговечностью не прибавляло.

Вот так и получалось, что если я хотел собрать что-нибудь полезное, то сперва приходилось искать более-менее сохранившиеся материалы, потом — мучаться с тем подобием инструментов, которые можно было выточить из камня и костей или выплавить в простейшем горне, а в конце — обмазывать результат слоями всего возможного в тщетной надежде хоть на какое-то сопротивление довольно агрессивной внешней среде. Тут уж не до инопланетных технологий. На что угодно будешь согласен, лишь бы работало.

«Впрочем… Половину воспоминаний обо всех этих поделках я бы с радостью обменял на полный школьный, а лучше — университетский курс из этого мира. А то карты знаю лишь в общих чертах, о своём местоположении могу лишь гадать, да и в местной живности разбираюсь с превеликим трудом…»

Увы, в такие дебри инфильтратора предпочитали не погружать. Причина проста — даже по самым оптимистичным прогнозам война всё же была довольно далека от завершения. И поскольку в её ходе не раз и не два применялось нечто, изменявшее климат довольно обширных территорий или сметавшее не слишком большие города с лица планеты, использовать детальные карты для обучения на тот момент посчитали бессмысленным. Собственно, как и обучать многим иным, далеко не столь обязательным для правителя дисциплинам.

«Ну, я ведь должен был в большом кабинете сидеть, да с подчинёнными разговаривать. И может быть разве что изредка выступать на потеху толпе. Но уж точно не шляться по заброшенным руинам, попутно собирая полезные примочки едва ли не из дерьма с палками».

Впрочем, рефлексировать или жаловаться Уме было бессмысленно. Работать нужно! Осмотрю, наконец, жуткие подземелья пришельцев, закончу исследование местности вокруг и ещё через пару недель, как наберу приличный запас провианта, отправлюсь в путь по примыкающей к моему лесу каменной пустоши. Благо была она небольшой, и с высокой точки за ней можно было разглядеть нечто, напоминающее покрытые лесостепью холмы. Но что куда важнее, туда шла едва сохранившаяся, но всё же заметно прорубленная в скалах дорога! Когда-то наверняка асфальтированная, теперь — покрытая песком и гравием, она оставалась практически единственной ниточкой связи с остальными техногенными остатками прошлых цивилизаций.

«Куда она могла направляться? Как долго придётся идти? Не исчезнет ли она бесследно по ту сторону пустоши? Неизвестно. Да и не очень важно. Еда там найдётся, направление пути тоже понятно. Рано или поздно, но результат я всё-таки получу. А там… Будет видно».

Глава 5 Перепутье

Проход в подземную часть здания, когда-то определённо принадлежавшего пришельцам, встретил меня красочной картиной разрушений. Ранее расчищенная от мусора лестница покрылась трещинами и частично раскрошилась, дверной проём лишился наверное половины укреплённой рамы, а сама дверь… Ну, она теперь лежала где-то в десятках метрах от сюда, покорёженная и согнутая в дугу.