Совершенство

Потом она перекрестилась.

Перепись населения в Южной Корее в 2005 году: двадцать два процента буддистов, двадцать восемь процентов протестантов и католиков. Однако в демографическую методику вкралась ошибка: никого не спрашивали, относятся ли они к конфуцианцам, поклоняются ли своим предкам или же ищут истину у шаманов. В этом уголке мира совершенно нормально молиться и Иисусу, и Гуаньинь, являющимся, возможно, проявлениями одной и той же сущности, только в различной форме.

Я без улыбки взглянула на Байрон, которая ничего не сказала. Она не сводила с меня глаз, тем самым не позволяя себе разрушить уверенность в моем присутствии.

У стоявшей на шоссе станции техобслуживания мы остановились, чтобы перекусить гамбургерами. Сандвичей мы не нашли, а сами гамбургеры оказались горячим компромиссом между биг-маками и пибимпапами, но все же это была хоть какая-то еда. Байрон ела молча, пока мы ехали, и лишь когда подчистила все до крошки, а я почти слизала с пальцев острый соус, она спросила:

– Чем вы живете?

– Ворую, – ответила я. – Я первоклассная воровка.

Казалось, на этом все ее вопросы исчерпались.

Где-то за двадцать с лишним километров от Тэгу мы остановились в маленьком городке с блочными домами постройки 1960-х годов, жавшимися к ступенчатому склону горы. Небольшое здание со светло-желтыми стенами и крытой розовой черепицей крышей выходило окнами на бурную горную речушку, весело бежавшую по мелким гладким камешкам. Черно-белая кошка рассматривала нас с края стены, а лежавший под ней сонный пес, серый и без ошейника, открыл один слезившийся глаз, поглядел сначала на нас, потом на кошку, затем снова на нас и, не найдя ничего интересного, снова заснул.

Водитель первым вышел из машины и тотчас же зажег сигарету, куря ее долгими затяжками, прислонившись к капоту. Мужчина и женщина вылезали медленно, не желая отводить от меня взгляды дольше, чем на несколько секунд. Я последовала за ними, и холодный воздух немного разогнал тошноту у меня в желудке. Спокойно. Я – холод. Я – мое застывшее лицо.

Байрон жестом пригласила меня войти, я последовала за ней.

Коридор, выстланный тростниковыми ковриками, где можно оставить обувь. Набор тапочек разных размеров, украшенных яркими пластиковыми бусинками. Лестница, ведущая наверх к неизвестным комнатам, на стене – фотография далай-ламы, с улыбкой подписывающего книгу фломастером. Дверь в гостиную, одновременно служащую кухней: подушки на полу, телевизор с плоским экраном у стены, газовая плита, набор книг на корейском и английском. Путеводитель по здешним местам.

Гостевой туристический дом, рассчитанный на недолгое пребывание.

Байрон жестом указала мне на подушку, села напротив меня, неловко подвернув под себя ноги и хрустнув тазобедренным суставом. Женщина подала ей телефон, который включили на запись и положили между нами. Мужчина установил на треноге цифровую видеокамеру.

– Вот такая ситуация, Уай, – наконец сказала Байрон. – Один из нас все время будет находиться рядом с вами. Все разговоры будут записываться на видео. Можно предложить вам чаю?

– С удовольствием.

– Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя хоть как-то стесненной.

– Возможно, вы напрасно все это затеяли.

– Мне нужно понять, кто вы.

– Я воровка.

– Мне нужно понять вашу сущность.

– Удачи вам, – пожала я плечами.

На плиту поставили чайник. Из шкафа достали три одинаковые чашки. Вопрос: зеленый чай или красный?

Зеленый чай Байрон, красный – мне, спасибо. Покрепче и с молоком, если оно есть.

Мы с Байрон молча пили чай, она не сводила с меня глаз.

Я сказала:

– Вы знаете, что если я уйду, вы меня никогда не найдете.

– Вы же здесь, так ведь? Вас когда-нибудь… извините за выражение, но подходит лишь оно… обследовали?

– Врачи не запоминают, кто я.

– У меня есть связи.

– Я не подопытная крыса.

– Значит, вы не до конца серьезны в своем стремлении к тому, чтобы вас помнили, – просто ответила она. – Если это и вправду так, тогда вы правы – вы можете уйти, и мы почти наверняка никогда вас не найдем. Но вы меня тоже никогда не найдете, это я вам обещаю.

С этими словами она встала, все еще глядя на меня.

– Вам захочется спать, – произнесла я. – Когда вы заснете, то все забудете.

– Я знаю, чего хочу от всего этого, – прозвучал ее ответ. – А вы?

Она ушла, а я осталась.

* * *

Мгновение в ночи.

Я сидела, скрестив ноги, прямо перед камерой.

Мужчина наблюдал за мной, а я смотрела, как он наблюдает.

Байрон, спящая наверху.

Женщина, спящая в другом углу комнаты.

Сменяясь, они вели наблюдение, чтобы запомнить.

Каждый раз, когда кто-то из них просыпался, то удивлялся моему присутствию, но они всегда оставляли себе записки: она – это _why, тебе нужно стеречь ее, не забывай.

Каждые три часа они ставили новую видеокамеру, просто направленную на меня и все записывающую.

В два часа ночи мужчина задремал.