Совершенство

– Это правда, – просто ответила она. – Ребенком я вызывала разочарование у отца, затем у брата и, наконец, у самой себя. Мне постоянно твердили, какая я гениальная и выдающаяся – не те, конечно же, кто что-то для меня значил, но все же достаточное количество людей, так что слова эти обрели определенный вес. И своей гениальностью я создала инструменты, чтобы совершить конец света. Это слишком много, это ошибочно? Уничтожение, разрушение, проклятие, смерть. Однако глупо позволять кому-либо произносить слово «гений», разве только в мультфильме. Я создала устройство, напрочь уничтожающее разум тех, кто им пользуется, превращающее их в нечто чуть большее, чем интернет-мемы, ходячие маркетинговые символы, очеловеченные рекламные плакаты, продающие нам тот секс, ту одежду, те машины и тот отдых, которых требует рынок. Клуб ста шести – это сборище клонов, физических и умственных, сырья для скальпеля хирурга и моих процедур. Я не сомневаюсь, что они счастливы. Самокопание, сомнения, метания, эмоциональная хрупкость не свойственны идеальным людям. Вы говорили с кем-нибудь из Клуба ста шести? Они могут мгновенно ответить на любой вопрос дешевой банальностью из ежедневника. У вас умер отец? Он отправился в лучший мир. Потеряли работу? Будь сильным – если веришь в себя, то найдешь выход. Ушел муж и забрал детей? Ты с этим справишься, и благодаря внутренней стойкости и любви к детям ты победишь. Мир сузился до избитых афоризмов и сказочек. Я видела их, программы брата, прочесывающие Сеть. «Как справиться с беспокойством: удалите из своего рациона будоражащую пищу. Ешьте клубнику». У совершенных людей, видите ли, всегда есть решение любой проблемы. Но что делать, когда слова бессильны? Правда: убийцу иногда не находят. Правда: иногда забирают детей и бросают вас одну. Правда: бедность – это тюрьма. Правда: нас всех настигают старость и болезни. Мы поступаем просто ужасно, мы программированием выбрасываем это из человеческого мозга. Процедуры делают счастливыми всех, кто их проходит, а счастье всегда сексуально, не так ли? Счастливый, счастливый, сексуальный, счастливый, красивый, сексуальный, секс, счастливый, красивый, счастливый, сексу…

По ее лицу текут слезы, в голосе слышится что-то дикое. Тысячу раз она глядела на свое отражение в зеркале и твердила себе эти слова, тысячу раз пыталась их разорвать, сказать себе: нет-нет, все не так, смотри, смотри сама, ведь все же есть луч надежды. И снова: полный провал. Осталась лишь правда.

Я неуверенно подошла к ней, бессильно опустив руки. Что совершенные мира сего делают, увидев слезы?

Как утешить человека – четыре шага:

1. Положить руку ему на плечо.

2. Выразить сочувствие и понимание. Даже если вам кажется, что он поступил неправильно, не вините его.

3. Подумайте о себе, поставьте себя на его место. Напомните ему, что вы никогда его не оставите.

4. Прежде чем уйти, спросите, не хочет ли он о чем-нибудь поговорить. Смотрите ему в глаза.

Я положила ей руку на плечо, и она вздрогнула.

Я крепко сжала руками ее голову, запустив пальцы в волосы, а она обняла меня за талию и немного поплакала, я молчала, а она плакала.

Чуть позже слезы ее унялись, но она меня не отпускала. Соленая жидкость впитывалась в мою блузку, и я обнимала ее, все было хорошо.

– Когда я танцую, – промурлыкала я, чуть покачиваясь и обнимая ее, – меня зовут Макарена. Все хотят меня, но не добьются, так что все сбегаются танцевать рядом со мной.

Ее пальцы вцепились мне в поясницу, она меня по-прежнему не отпускала, но позволяла мне напевать, двигая ногами в такт со мной, но не поднимая головы.

– Хей, Макарена!

Я осторожно повернула ее, и она крутанулась с покрасневшим и распухшим лицом, затаив за слезами улыбку.

– Я понимаю, почему вы мне понравились, – всхлипнула она, утерев лицо рукавом.

– Мы могли бы помочь друг другу.

– Разве?

– Я знаю Байрон. Я увидела ее фотографию на презентации в Ниме, потому-то сюда и приехала. Я знаю, кто она и что делает.

– Вы можете ее разыскать?

– Могу попытаться.

– Матисс этого не смог.

– Она скрывается от него, а не от меня.

– А что, если она поступает правильно?

– Что скрывается?

– Что разрушает «Совершенство». Что, если мысль не свободна? Что, если память – это тюрьма, а общество – ложь? Иногда я оглядываюсь вокруг и слышу лишь визг, визг, визг. Что, если вы и есть просвещенная?

Я впилась каблуками в пол, поняла, что слова у меня куда-то пропали, так что просто показала на спящих на белоснежных койках пятерых пациентов – самое красноречивое объяснение из всех, что у меня нашлось.

– Мой брат не снимет «Совершенство» с рынка, – выдохнула она. – Оно слишком дорого стоит. Но если Байрон его взломает…

– Погибли люди, – ответила я. – Возможно, «Совершенство» и чудовищно, возможно, процедуры… Но я воровка, и мы можем найти другой выход.

– Когда вы уйдете, я вас не запомню.

Я сняла браслет и вложила его ей в руку.

– Верьте мне. Я могу вам помочь.

Она сжала браслет в пальцах, а другой рукой схватила меня за запястье, притянула к себе и пробормотала: