Совершенство

В тот вечер, сидя в гостиничном номере с видом на залив и окутавшись легкой дымкой из обезболивающих, я составила досье для Луки Эварда. Я выдала ему все: переписку между мной и покупателями, подробные словесные портреты нападавших на меня, детальные описания похищенных драгоценностей и все договоренности, сопутствовавшие похищению. Но самое главное – я дала ему номер своего мобильного телефона, спрятанного на самом дне украденной сумочки, и от всей души надеялась, что еще не поздно.

Девять часов спустя арестовали человека, угрожавшего мне пистолетом. Он попытался продать мой телефон в лавочке на Монг-Кок, что оказалось непростительно тупым проявлением жадности. Владелец лавки, внезапно увидев перед собой пятнадцать до зубов вооруженных полицейских, мигом выдал подробнейшую информацию о продавце.

Его взяли в одних трусах, хорошенько закинутого кокаином и смотрящего матч по теннису в квартире неподалеку от улицы Шам-Монг-роуд. Он жил вместе с матерью, которая пыталась напасть на одного из пришедших с ордером на арест полицейских со шваброй в руках, пока ей не объяснили состав преступления сына. После этого она заявила: «Его отец всегда подавал ему плохой пример!» – а потом попросила полицию, не могла бы та помочь ей вычеркнуть сынка из завещания.

В течение трех часов остальные его сообщники тоже оказались за решеткой, но как один не желали выдавать своего старшего. Я прошлась по своим записям, глядя, нет ли в них чего-нибудь, что помогло бы обвинить его, но так ничего и не нашла.

Четыре часа спустя в Гонконг прибыл Лука Эвард и принялся разыскивать женщину, исчезнувшую за парапетом причала.

Я нашла его на набережной Чимсачёй. Солнце клонилось к закату, а он сидел на скамейке и глядел на море. За спиной у нас начали зажигаться огни большого города: синим и красным вспыхнули «Филипс» и «Хёндэ», белым – «Хитачи», а гостиницы – зеленым, и началось соревнование неона со светодиодами. Я присела на противоположный край скамейки и принялась читать.

Книга называлась «Лимон и волна» и представляла собой по большей части натуралистическое описание жестокого убийства в Северной Италии, изложенное ее автором, Р.Х., довольно бойким и даже лихорадочным стилем. Книга мне не нравилась, но именно она лежала на прикроватном столике Луки Эварда в Бразилии. А теперь я сидела рядом с ним на скамейке на закате дня, когда зажглись белые огни на набережной, откинувшись на спинку скамьи, чтобы он смог разглядеть обложку.

Лука посмотрел на меня и отвел взгляд, потом снова посмотрел, а затем еще раз – и замялся. Он наклонил голову и, возможно, подумал, а не заговорить ли ему со мной, спросить, как меня зовут, познакомиться с красивой женщиной, сидящей рядом с ним на скамейке. Но эта секунда миновала, и по его виду мне показалось, что он вот-вот встанет, так что я опустила книгу и спросила по-английски:

– У вас есть время?

Время у него было.

Я закрыла книгу, убрала ее в сумочку, встала, опираясь на костыль, чтобы поддержать вес раненой ноги. Он начал было привставать, тоже поднялся, снова поглядел на меня и захотел со мной поговорить, но повернулся и потихоньку зашагал прочь. Я ковыляла вслед за ним, удаляясь от набережной в сторону гостиниц, и когда скорость его шагов стала угрожать тем, что он от меня ускользнет, я спросила:

– Прошу прощения, вы американец?

Он остановился, обернулся и улыбнулся – нет, не американец.

– Извините, я поняла, когда заговорила, ну, по-английски, в том смысле, что вы не похожи на того, кто говорит на кантонском диалекте, но все возможно, извините, это бесцеремонно, но я не должна была думать, что… но это… в любом случае, я не хотела вас обидеть.

– Вы меня не обидели, мэм.

Я снова улыбнулась, последняя отчаянная попытка, подталкивая его: давай, давай, давай же! Он улыбнулся в ответ и повернулся, чтобы уйти.

Я мысленно выругалась и поклялась проследить за ним до гостиницы, встретить его в баре или за ужином, положить между нами эту чертову книгу или, может, газетную вырезку со статьей о стрельбе на причале, или что-то, хоть что-нибудь, чтобы привлечь его внимание.

Тут он остановился и спросил:

– Вы можете идти, мэм? Вам нужна помощь, чтобы дойти до такси или автобусной остановки?

Я сильнее оперлась на свой одинокий костыль, улыбнулась и ответила:

– Нет, спасибо. У меня на работе произошел несчастный случай, но сейчас все нормально, действительно, все не так плохо, как кажется со стороны.

– Хорошо, – неуверенно пробормотал он, и снова было пошел, и опять остановился, оглянувшись.

– Извините меня, книга, которую вы читаете… Вы… Вы нашли ее в Гонконге?

– Да, – ответила я. – Купила у букиниста на улице Хомантин. А вы ее читали?

– Да, много раз.

– Я ее еще не закончила, но мне кажется, это своеобразный выбор книги, в том смысле, что если вы ее часто перечитывали.

– Это не… Она имеет отношение к моей работе.

– А кем вы работаете?

– Инспектором полиции.

– Ой, извините, я и понятия не имела! В Гонконге?

– Нет. В Интерполе.