Совершенство

Грейси оживленно болтала, рассказывая мне, что ей нравится синий цвет, но не такой, какого цвета дверь, а такой, какого халаты у нянь, это хороший синий, и ей хочется, чтобы вокруг было побольше такого синего, но только не лилового, она терпеть не может лиловый, особенной лиловую капусту, от капусты ее тошнит. А еще она училась петь, ей нравилось петь, но рисовать еще больше. Я должна обязательно прийти и посмотреть то, что она нарисовала в школе, это очень красиво, она всегда рисовала синим, а не лиловым, конечно же, но ведь это и есть красота, все красивое, прямо как я.

А еще они учат физику. И про животных тоже. Она любит животных, а животные любят ее, и когда она вырастет, то заведет двух кошек и собаку, но не зебру. Потому что зебры жуткие и страшные, хотя и полосатые.

И тут няня добавила, что Грейс учится хорошо, очень даже хорошо, и в школе все гордятся ее отличными отметками, и она знает, что вырастет, и все будет хорошо, и что в последнее время она читает гораздо больше, а ее любимые книжки те, где добро побеждает зло, а любимый фильм у нее – «Звездные войны».

Почему «Звездные войны»? – спросила я, не выпуская руку Грейси из своей.

Потому что в «Звездных войнах», объяснила сестренка, все идет как надо. Есть хорошие люди, и есть люди плохие, и хорошие люди делают хорошо, а плохие – плохо, и есть хорошие воины и плохие воины, и вот так все и должно быть.

Она на пару секунд задумалась, а потом добавила, что иногда плохое становится хорошим, и это тоже хорошо, потому что хорошее, конечно же, лучше, чем плохое.

И тут я поняла, что плачу, просто плачу, как девчонка, а нянька тихо спросила: а где теперь ваша сестра?

Не очень далеко отсюда, ответила я. Не очень далеко.

Глава 54

Перемена места, перемена имени, перемена внешности. Самолетом до Инчхона, затем автобусом с кондиционером до Сеула.

В районе Ыльчиро парикмахерша говорила, обстригая мои косицы чуть ли не под корень на покрытой мелкими кудряшками голове:

– Мне раньше не доводилось работать с африканскими волосами. Они просто потрясающие!

А ее ученицы столпились вокруг кресла, чтобы посмотреть и потрогать падавшие пряди.

В универмаге на улице Мёндон я украла футболку, тренировочные штаны и джемпер на толстой подкладке с серым капюшоном. Я стащила элегантную белую блузку, брюки от костюма, пару кроссовок и пару черных кожаных туфель. На улице я купила ломоть ананаса на палочке из набитого льдом контейнера и мороженое с зеленым чаем из пончиковой под закусочной, где подавали лапшу. С тележки, которую катили по улице на двух маленьких скрипящих колесиках, я купила три мобильных телефона. А в магазине иностранной литературы над станцией метро приобрела путеводитель и разговорник.

Гостиница моя оказалась «традиционной»: разостланные на полу матрасы ярко-неоновой желтой и зеленой расцветок, вайфай и семьдесят телевизионных каналов. По ночам красные неоновые кресты горели над протестантскими церквями, стоявшими вдоль железнодорожных путей, выходящих из города. В Итэвоне я обнаружила гамбургеры и американских военных с базы. Я вместе с ними ела копченые ребрышки и запивала их пивом. Среди военных оказался один рядовой, глядевший на меня выпученными, испуганными и похотливыми глазами. Он говорил, что опасается, что продолжающееся присутствие американских войск на корейской земле никогда не послужит примирению двух частей разделенного народа, живущего на полуострове, и что теперь социально-экономические факторы являются куда более сильными источниками размежевания, нежели сама история. И это очень странно, поскольку, по его мнению, мэм, история является мощной системообразующей реалией.

Утром я оказалась среди самых разыскиваемых Интерполом субъектов, и мое лицо осторожно пустили в оборот по файлообменным сетям. В районе Иоксам я купила у дилера три флэшки размером с ноготь, скопировала на них базовый код «Совершенства» и разослала по всему миру по абонентским почтовым ящикам.

whatwherewhy: Я направляюсь на юг, в сторону Намвона. Найдете меня там.

Byron14: К сожалению, придется согласиться.

Поездка на поезде из Сеула на юг, к морю.

Ребенок радостно взвизгнул, когда на табло высветилось, что наша скорость превысила 300 км/час. Женщину в серой униформе ударило электрическим разрядом при прикосновении к двери, поскольку от хождения по ковру на ее туфлях без каблуков скопилось много статики. На земельных участках вдоль железной дороги один к одному теснились огородики и крохотные, на двоих, рисовые полянки, огороженные заборчиками, с которых свисали пластиковые пакеты. По шоссе в противоположном от нас направлении ехали машины.

Рядом со мной уселся мужчина в строгом синем костюме, долго на меня таращился, хотя я и избегала его взгляда, и, наконец, произнес:

– Иисус переживает за тебя.