Совершенство техники

Отмена собственности под влиянием понятия энергии, подчиняющего человека закону движения, которое, в свой черед, отчуждает его самого, приводит к совершенно новым условиям. Эти условия недостаточно освоены человеческой мыслью, их еще предстоит хорошенько понять. Именно с ними связано систематическое отчуждение человека от мира вещей. Можно сказать, что теперь уже нет вещей. В мире вещей нет больше порядка, определяемого собственностью. Предметность существующего сходит на нет, она уже не получает выражения. Понятия вещей вытесняются функциональными отношениями, характерным свойством которых является именно их способность уничтожать вещное. Мир функций доступен для восприятия только с точки зрения использования. Функциональная собственность — понятие, несущее в себе внутреннее противоречие. Распоряжение собственностью предполагает наличие того, что не подлежит никакому распоряжению; не подлежащее распоряжению служит той основой, на которой строится вся система правомочий в распоряжении собственностью. Неподвластность распоряжению — сопутствующее свойство собственности, и только благодаря ей становится понятным право распоряжения собственностью вплоть до таких условий, когда от нее не остается ничего, кроме права распоряжения. Но с появлением понятия функции недоступность для распоряжения исчезает как таковая, поскольку понятие функции по сути означает распоряжение, и рядом с ним становится немыслимым существование, неподвластное распоряжению. Например, немыслимо в этом плане техническое изделие поточного производства. Техническое изделие поточного производства — это уже не вещь, ему только искусственно придана форма вещи. Техническое изделие поточного производства — это часть конвейера, отрезанная от него и поданная как отдельная единица. Настаивать на праве собственности на такое изделие не имеет смысла, ибо в нем не остается и следа неподвластности распоряжению, оно существует только для потребителя. Не использовать поточное изделие для потребления было бы таким же чудачеством, каким является хранение в качестве украшения неоткрытой консервной банки. Поточное изделие не представляет собой вещь в условиях собственности, не ориентировано на смысл, который подразумевается в понятии вещности и который связан с границами вещи, оно представляет собой функцию, ориентировано на функцию, выполняет определенную функцию. Оно изначально не является вещью, а задумано как функциональное отношение. Я еще могу, правда, относиться к поточному изделию как к вещи, что и происходит в действительности, однако вещность не является его свойством.

Вытеснения вещей функциями достаточно для того, чтобы расшатать весь правопорядок. Право не может больше ориентироваться на вещи, а лицо не может опираться на границы вещей. Сама личность становится составной частью. С миром функций правопорядок оказывается несовместимым, человек ориентируется в нем на механические процессы. В мире функций все подчинено временным предписаниям, право превращается в правила внутреннего распорядка производственного предприятия. Правовые отношения и все, что касается собственности, рассматривается в рамках производственного распорядка, исходя из которого решаются все вопросы. Человек становится объектом тотального управления, которое касается каждого его шага. Его движение задается функциями, которые он неустанно открывает и регистрирует. Спрашивается, зачем управляют человеком? Куда его направляют? Если представить себе это движение бесцельным, оно теряет всякий смысл, всякий интерес. Изменения происходят не ради изменений, а ради определенной цели, к которой они приближаются со все большим ускорением и которая в какой-то момент будет достигнута. Эта цель с запозданием доходит до сознания тех, кто на нее работает, посвятив себя ее служению; процесс осознания, доведения до сознания представляет собой нечто дополнительное, он не предшествует и не протекает параллельно событиям. Нарастающий автоматизм освобождает человека от необходимости самому управлять движением. Движение освобождает его от труда двигаться самому. Автоматизм человека достигает такой точности и надежности, какая свойственна бессознательному автоматизму сердечной и почечной деятельности, работе желчевыводящих путей. Именно это демонстрирует всю глубину происходящего процесса. Он примечателен не только остротой сознания, привязанного к секторам, то есть к отдельным элементам, но и бессознательной точностью, с которой протекает, развертывается, стремится к цели. Он достигает глобального масштаба.