Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы

– Безусловно – сказал Аристов – однако я бы не называл это мутацией. Поскольку мутация человека вызовет мутацию болезней, я бы назвал это самокоррекцией или самотерапевтией. Не важно, что понадобится человеку, он самостоятельно может выработать в себе это. Просто вставив чип, обладающий определенными свойствами. В перспективе, естественно.

Аристов сделал приглашающий жест следовать за ним и закрыл дверь в комнату, где лежала девушка.

– Теперь вы видите, что мы сделали большой шаг вперед – продолжил доктор, ведя Бенаюна коридорами назад мимо кубов, снующего персонала и бездушных солдат – мы сможем за несколько дней или даже часов вносить радикальные генетические изменения, которые в корне преобразят человека.

– Но ведь нельзя просто взять и внести изменения – возразил Бенаюн – даже при трансплантации, мы должны ждать приживется ли орган, скорость генетических процессов заложена не просто так. И все части организма взаимосвязаны. Что если, удалив какой-то элемент мы нарушим общую структуру?

– Для этого и существуют компьютерные модели – кивнул Аристов – она даст возможность создать определенную последованность генов и выстроить их в чёткую структуру, что сделает нас более энергичными, ловкими и даже более умными. Мы просто будем вкладывать в наш мозг определенный набор программ. Это то, что я называю пост-человеком.

– Но не станет ли индивид сам похож на компьютерную программу? – дипломатично улыбнулся Бенаюн – не лишится ли он своего индивидуализма?

Доктор громко рассмеялся.

– В этом и цель – сказал он – индивидуальный эгоизм всегда приводил к войнам, кризисам и разрушению, но, если люди будут одинаково равны генетически, они обеспечат себе подлинное социально-политическое равенство. Будут одинаково думать и одинаково решать проблемы. Я немного социалист.

Аристов вновь рассмеялся, отправляя лифт вверх.

Через несколько минут Шломо Бенаюн вновь сидел в салоне своего вертолета и был очень рад этому обстоятельству. Его воротило от одной мысли вновь увидеть этих бездушных солдат, которые вновь под конвоем проводили его к винтокрылой машине. А вот доктор был весьма любезен, а главное убедителен. Конечно, кто-то скажет, что прожекты Аристова это этническая чистка на генетическом уровне, однако у последней черты не всё ли равно. Всегда существовало много умных людей, которые полагали важным спроектировать новый человеческий род. В этом существовала своя опасность, но с последним тезисом доктора Бенаюн готов был согласится. По крайней мере с социально-культурной точки зрения, трансгуманизм в представлении Аристова мог бы обеспечить столь искомое социальное равенство, по крайней мере его идеи стоило обсуждать. Оставалось теперь только уговорить на это твердолобых коллег.

И, пока Бенаюн летел и думал, в оставшемся позади исследовательском департаменте Аристов наблюдал по камерам, как вертолет удаляется. Выключив изображение с камеры, он повернулся к охотнице, которая пришла в кабинет ученого сразу после ухода директора ВОЗ. Хорошо, что он её не увидел, а то вид этой девицы отбил бы у Бенаюна всё желание сотрудничать.

– Вас вызывают – коротко сказала Амандин Анри.

Впрочем, подумал Аристов, демонстративно сделав вид, что ему это неинтересно, она вполне могла бы убедить доктора, причем крайне изобретательными средствами.

– Этот Бенаюн выжига и плут – сказал доктор, откидываясь на спинку кресла – есть вероятность, что он поступит не так как мы договорились. Проследи за ним и, если он забудет об обязательствах, ему о них следует напомнить.

Охотница небрежно кивнула.

* * *

Было около десяти утра, когда трое путников подошли к обособленной лачуге, стоящей на самом краю поселения. Дощатая, но с хорошим каменным основанием и печной трубой, из которой тянулась тонкая струйка дыма. Алин любила бывать здесь в детстве с отцом, слушать различные истории и мечтать, хотя мать часто её журила за это, говорила, что истории сказителя отвлекают её от реальной жизни. Отец, наоборот, возражал, мол образное мышление поможет в развитии. Много чего утекло с тех пор и воды, и слёз, а главное не стало отца и всё же она сюда вернулась.

– Сказитель собирает истории нашего народа тысячу лет если не больше – сказала Алин – он немного странный, на любителя скажем, поэтому говорить буду я, а вы не обращайте внимания.

– На что? – не поняла Наташа.

– Просто не обращайте – развела руками Авонамйелус – и всё.

Пилот, увлекая остальных поднялась по небольшой деревянной лестнице и очутилась на широкой веранде. Владельца дома она сразу увидела, тот в свете лампы убирал с широких подоконников больших окон разнообразные горшки и закрывал внутренними ставнями сами окна.

– Мистер Оджик? – позвала Алин.

Сказитель повернулся к ней. Он совершенно не изменился, словно бы не прошло стольких лет. Это был старец с седыми волосами до плеч, в замшевой рубахе и жилетке, штанами с бахромой и мягкими мокасинами, о которых можно было легко сказать, что они сделаны вручную, и наверняка самим их владельцем. Некоторое время он изучал гостей.