Совесть

«Ладно!. Я согласна! Но пусть он знает: иду за него не по любви…» Нет, это она сказала сгоряча. Сердце матери чует. Латофат не такая, чтоб уступить чьей бы то ни было силе. Это она, Фазилат, в конце концов не выдержала, покорилась Бурибаеву. Кто знает, может, это от матери перешло, от Айнисы? Правда, Фазилат совсем не помнит мать. Всего-то ей было три года, когда мать выкрал богатый торговец Кудратходжа. Не помнит и отца — бедный, безропотный человек, повесился с горя. А Фазилат потом взял к себе амаки — дядя по отцу. Но она много раз слышала, что мать ее не только не противилась Кудратходже, а будто бы стала даже любящей женой. Нет, Латофат не будет… Не покорится. Чтобы дочь Фазилат тоже стала несчастной… Подумать страшно. К кому бы пойти поговорить, посоветоваться? К Атакузы?.. Одна мысль об этом приводит в трепет! А что, если к домле Шамурадову? Он же не знает всего… Рассказать, как было, — про то, давнее, и потом… Ему бы рассказать — лучше всего. Только он — отец Джаббара…

И опять поднялось все, что пряталось в тайниках души…

Глава девятая

1

Домла проснулся. Комната еще тонула в темноте. Лоскут неба в открытом окне пестрел яркими, крувны-ми звездами. Далеко, должно быть за лощиной, утробно ревели ослы. Петухи протяжно кричали, состязаясь друг с другом.

Накинув на плечи поношенную, но удобно просторную пижамную куртку, старик включил свет. И в комнате, и на старом массивном письменном столе все было так, как оставил ночью после работы: стопка листов, исписанных арабской вязью.

В последнее время домла работал над двумя рукописями — над монографией о горной арче и над книгой об обновлении всей оросительной системы республик Средней Азии. Директор института Артем Поликарпов просил его сосредоточиться пока на оросительной системе: Очень способный мелиоратор этот Артем Прохорович, сын старого друга домлы. Приехал в кишлак на траур по Гульсаре-ая. Надо же, при жизни ее только беды сыпались на голову ее мужа, а теперь, после смерти ее, пришла вдруг хорошая весть. Оказывается, докладная записка домлы в правительство «О комплексном решении проблемы переброски сибирских рек и обновлении оросительных систем республик Средней Азии» заинтересовала министерство. Вот почему Артем Поликарпов и попросил ускорить работу именно над этим. Через несколько дней прислал лаборантку из отдела водного баланса с материалами, которые запросил домла.

Нормурад Шамурадович вспомнил разговор с Поликарповым и усмехнулся. Всегда было так: пока не нажмут сверху или не заставит сама жизнь, не очень-то прислушиваются к разумным советам. А уж как давно твердит он — ив выступлениях, и в статьях с подробными расчетами — все об одном и том же: об огромной экономии воды, которую даст обновление и техническое переоснащение устаревших оросительных систем! А какие резервы имеются в действующей системе гидротехнических сооружений! Хотя бы Чардарьинское водохранилище. Сливные отверстия в его плотине пропускают до тысячи восьмисот кубометров воды в секунду. А куда идет эта вода? Почему бы не использовать ее разумно? То же и с Сырдарьей. Паводок здесь в иной год дает до шести тысяч кубометров в секунду. Опять вопрос — куда девается эта вода? Попусту сбрасывается в Арнасайскую впадину, и там уже образовалось огромное соленое озеро! Почти то же самое произошло и в Туркмении. Грунтовые воды двух областей — Хорезмской и Ташаузской — создали Сарыкамышское озеро. И тоже соленое. А ведь стоило провести отводной канал в одном случае, а в другом — сбросить дренажные воды в Амударью ниже по течению, стало бы легче тому же Аралу!..

Домла поднялся. Заныла спина, и голова стала не та, гудит. Шаркая тряпичными шлепанцами, вышел из дома.

Громадный заросший деревьями двор все еще тонул в полутьме, но кишлак уже просыпался: в соседнем саду слышался плач ребенка, с разных сторон доносилось мычание коров, блеяние овец и ягнят.

Домла открыл калитку, выглянул на улицу. Там было безлюдно, тихо. Но что это? Кто там пристроился на супе, глиняной лавке у ворот? Спит себе, укрывшись стеганым чапаном, а под голову сунул новую вельветовую шляпу.

Пожав плечами, домла осторожно тронул спящего:

— Кто это по ночам сторожит мой дом?

Человек будто только и ждал его прикосновения, вскочил тут же — маленький, тощенький. Стоял, ощерив беззубый рот, прищурив красные глаза.

— Это ты, Кудратходжа?!

Хвала твоей памяти— узнал! — Кудратходжа насадил на голову свою вельветовую шляпу, довольно осклабился. — Вечером пришел, хотел прочитать молитву по твоей старушке, да вижу — на воротах замок с лошадиную голову…

Домла не знал, как и быть. Пригласить Кудратходжу в дом — начнет морочить голову, «философствовать». Не пригласить нельзя — нарушишь обычай, нехорошо.

— Ну, раз пришел на фатиху, заходи…

— А не рассердишься, если прочту коран? Ты, помню, не верил в аллаха.

Домла угрюмо взглянул на плюгавенького человечка — тот явно паясничал и все еще щерил беззубый рот.

— Послушай, Кудратходжа! У меня нет ни времени, ни охоты болтать с тобой. Хочешь — заходи, не хочешь — иди на все четыре стороны.