Совесть

Старик перебирал в руках какие-то бумаги и старался не смотреть в зал, точно боялся встретиться глазами с Атакузы.

— Я хочу сказать, работа диссертанта неплохая… Он молод, его надо, разумеется, поддержать. Но у меня вопрос к почтенному коллеге…

— Пожалуйста, пожалуйста, — подбодрил Поликарпов.

— Один из основных выводов научной работы — это возможность повторного использования сточных вод для полива при концентрации солей в них до пяти граммов. Так я понял?

— Именно! Да, да!

— А каким будет воздействие этой воды на почву при такой высокой концентрации солей?

Мирабидов состроил насмешливую гримасу, громко спросил:

— А вообще-то вы читали диссертацию?

— Читал ли я? — глядя в сторону, с улыбкой переспросил домла. — Я не ослышался?

Тут его повеселевший взгляд встретился со взглядом Атакузы. Раис вздрогнул, торопливо отвел глаза в сторону. В этот миг услышал сзади чей-то ехидно-радостный смешок: «Ну, поехали, сейчас начнется представление!»

— Ведь выводы молодого ученого не из воздуха взяты, они основаны на балансовых расчетах. Взгляните — таблицы висят перед вами на доске!

— Да, да, висят, висят… — кивая, подтвердил старик. — Но дело в том, говорю… диссертант еще молод, жизненного опыта у него нет, а вы, вы же ученый, доктор наук…

— Иными словами, вы сомневаетесь в этих расчетах, не верите, что молодым ученым проведены достаточные исследования? — Вахид Мирабидов угрожающе повысил голос. И странное дело, угроза подействовала совсем не так, как ожидал Атакузы.

Старик вдруг распрямил костлявую спину, резко повернул к Мирабидову большую лысую голову, мрачно сдвинул брови.

— Дело не в моих сомнениях. В этих расчетах, в этих диаграммах учтено все, кроме одного…

— А именно?

— А именно вот что: мы привыкли смотреть на почву как на неживое тело, индифферентное к любому насилию. А между тем почва — живой организм. Как мы с вами, дорогой доктор, и так же, как в нашем теле, в почве идут сложнейшие физико-химические и биологические процессы. Вы это и сами знаете… И насилие с нашей стороны в любой форме, в том числе и увеличение дозы минеральных солей…

— Да о каком насилии идет речь! — крикнул Вахид Мирабидов. Он побагровел, вскочил с места. — Я утверждаю со всею ответственностью! Я утверждаю! Все расчеты основаны на трехлетних опытах, которые были проведены в лучших хозяйствах республики. А что касается состояния микроорганизмов при повышенной концентрации минеральных солей — эта сторона тоже исследована всеми доступными нам методами…

— Доступными методами? Я вижу…

— Я тоже вижу! Вижу, вы стараетесь ревизовать методы инженерного расчета! — повысил голос Вахид Мирабидов. — А ведь вам, как ученому, известно, что ту идеальную картину биологических процессов, которую вы хотите получить здесь на доске, не даст сегодня и кибернетическая машина…

— Но разве вам не известно, что есть новейшие методы исследования — методы, основанные на теории физико-химической гидродинамики?..

— Я утверждаю, что метод инженерного расчета, примененный молодым ученым…

— Я говорю не о молодом ученом! Речь о вас идет, почтенный. Это вы учите его скользить по верхам. Большие проблемы, требующие всестороннего изучения, вы подчиняете утилитарным задачам дня! Это не его — ваш метод, — отрезал домла. — Я прочитал вашу книгу о проблемах переброски сибирских рек…

— Мою книгу прошу не трогать! — взвизгнул Вахид Мирабидов. Он снова, как ужаленный, вскочил с места. — Ваше всестороннее изучение не что иное, как перестраховка! А что станет хотя бы с Аралом, пока подобные вам мужи будут заниматься «всесторонним изучением»? Вы можете это сказать?

— Вот именно! — пророкотал домла Шамурадов. — Нет сомнения, огромные массы сточных вод ежегодно накапливаются во всех коллекторах и дренажных сетях Средней Азии. Так почему бы не направить их в Аральское море? Оно, глядишь, и продержится еще лет двадцать. Решение просится в руки! А за это время можно создать и научно обоснованные, оптимальные варианты переброски сибирских рек… Вот за что бороться следует — за целенаправленный слив засоленных вод в Аральское море…

Дребезжание колокольчика Артема Прохоровича остановило могучий рокот старика.

— Простите, Нормурад Шамурадович, но мы, думается, немножко отвлеклись.

— Да, да, отвлеклись, отвлеклись. Прошу прощения… — старик вдруг мелко затряс головой и, стушевавшись, сел на место.

Поликарпов повернулся к Вахиду Мирабидову:

— Вы что-то хотите сказать? Только если по существу…

— Постараюсь, — Вахид Мирабидов, сердито чеканя шаг, поднялся на трибуну. Он готов к ответному удару — было написано на его лице.

Шум и смятение в зале постепенно улеглись, снова воцарилась чуткая настороженная тишина. Атакузы ощутил на своем колене горячую трепетную руку дочери, осторожно погладил ее. Он не смотрел ни на дядю, ни на поднятую с вызовом багровую голову Вахида Мирабидова. Неотрывно глядел на сына, страдал за него. Как он сник, присмирел! И в голове Атакузы вихрилась, металась одна-единственная мысль: «Ну, дорогой дядя! Спасибо вам, удружили! Тысячу раз спасибо!»