Совесть. Происхождение нравственной интуиции

Отвращение принято считать развившейся в ходе эволюции эмоциональной и физиологической реакцией, позволяющей человеку избежать соприкосновения с токсичными и патогенными веществами, способными навредить ему или погубить. Такими патогенами изобилуют разлагающиеся трупы животных, а возможно, и здоровые черви. Отмечая, что отвращение иногда проявляется и как групповая реакция на иноземцев, некоторые специалисты по социальной психологии предполагают, что гипотезой об избегании патогенов можно объяснить и враждебность по отношению к мигрантам или чужакам в более широком смысле. Согласно этой гипотезе, инстинктивная реакция на чужаков как на патогенный раздражитель поощрялась эволюцией по той причине, что в каменном веке от представителя чужого племени действительно можно было подхватить инфекцию. Распространившись с отвращения к разлагающимся трупам на отвращение к чужакам, инстинкт избегания патогенов принял затем еще чуть более обобщенную форму и причислил к категории раздражителей заодно и нарушителей правил из числа своих, грозящих дестабилизировать сообщество. Чтобы это допущение не показалось совсем уж притянутым за уши, авторы гипотезы уточняют, что дестабилизация, пусть и не является патогеном, по разрушительному воздействию схожа с заразой[160].

Хотя предположение о том, что избегание патогенов в ходе эволюции распространилось на людей (чужаков или правонарушителей), может показаться здравым, научная дотошность требует критического анализа. Вспомним, что на отталкивающие изображения, демонстрируемые испытуемым, реагируют самые разные отделы мозга, включая такие участки, как дополнительная моторная область и околоводопроводное серое вещество. Эти участки совершенно не относятся к тем, что традиционно связаны с отвращением к пище[161]. Однако у этой гипотезы есть и более очевидный изъян: единственная область мозга, а именно передняя островковая доля коры, которая регулярно активизируется в ответ на изображения, демонстрирующие загрязнение пищи, не обнаруживала дифференцированной активизации при предъявлении негативных образов в эксперименте Ана.

Если наше якобы автоматическое отвращение к чужакам действительно продукт эволюции, то любая первая встреча с иностранцами предсказуемо должна быть враждебной. К несчастью для гипотезы, факты говорят иное. Так, например, коренные жители обеих Америк и тихоокеанских островов не спешили единодушно гнать прочь нагрянувших на их земли европейцев. Во многих случаях они проявляли только любопытство, а иногда и гостеприимство. Знаменитый пример: более чем теплый прием, оказанный капитану Куку во время высадки на Гавайях в 1778 году. Отсутствие враждебности в подобных обстоятельствах совершенно не укладывается в гипотезу о том, что всем нам свойственно инстинктивное отвращение к патогенам, срабатывающее при встрече с чужаками.

Во избежание кровосмешения и в интересах товарообмена наши предки в каменном веке должны были регулярно контактировать с чужими племенами, так что с эволюционной точки зрения генетическая предрасположенность к инстинктивному избеганию чужаков выглядит не особенно логичной. Как бы то ни было, когда враждебность к чужакам все же присутствует, она может включать такие эмоции, как страх и тревожность, возможно, коренящиеся в предшествующем опыте, а не отвращение. Отвращение к заразе в крайнем случае может лишь отчасти объяснять враждебность к чужакам и правонарушителям. Утверждение, что существуют генетические основания для враждебности, трудно воспринимать всерьез, пока нет даже самых скромных подтверждений.

И наконец, поскольку другие животные, кроме человека, такие как шимпанзе, низшие обезьяны и волки, иногда проявляют настороженность к незваным гостям и незнакомцам, враждебность к чужакам, когда она все же отмечается, требует более взвешенного объяснения, чем распространение стрессовой реакции на патогены. Нам хотелось бы увидеть эмпирически обоснованную и убедительную версию, увязывающую данные нейровизуализации с данными о наследуемости, полученными в области генетики поведения и молекулярной генетики, а также с поведенческими данными от психологов. Ключевое слово здесь — данные. То есть нам нужны надежные неопровержимые факты, а не натяжки и домыслы. Как говорится, если у вас нет фактов, все, чем вы располагаете, — это ваше личное мнение.

Моя совесть и мой характер