Совет Зонтов и плачущие слезы ангела

– Значит, полагаешь, будто во взрослых ещё осталась хоть какая-нибудь захудалая надежда. Но скажи мне, кто виноват в потере всякой надежды в них, в той страшной утрате? Отвечу – они сами виновны. Я лично всегда был грустен, сколько себя помню, но они не бывши, стали такими. Где те улыбки и где тот громкий смех, которые каждый день поднимали меня с постели. Куда подевался тот оптимизм, которому я всегда так завидовал. Где влюбленные пары, мирно беседующие о всяких нелепицах, вид которых меня столь умилял. Куда подевалось вся та далекая от меня часть жизни? О, как бы я хотел вернуть то позабытое всеми время. Пойми, я не желаю жить в мире, который столь на меня похож. Ведь я нелюдимый, угрюмый изгой. А теперь воззрись на других, и ты увидишь сколь они стали подобны мне, заперлись в своих домах и жалуются на погоду. И это весьма скверно выглядит, не таясь, скажу я тебе – это обстоятельство лишает меня всякой индивидуальности. Надобно немедля исправить эту гнусную ситуацию. Запомни, лишь любя друг друга, только будучи добрыми, искренними и кроткими мы обретем долгожданную свободу. Поэтому, мне думается, ожидать, когда рухнут балки и опоры, не стоит. Я конечно стар и немощен, а вот вам детки ещё многое предстоит исправить в нашем не столь пропащем мире. Только не забывайте ради Кого вы это делаете. – окончил мистер Чарк речь свою, которая напоминала исповедь. Ибо он никогда не был столь откровенен, столь душевно открыт окружающему миру.

И в честь День Рождения Эвана, старик помог мальчику довести на тележке подаренный им агрегат прямиком к мельнице. Мальчик всю дорогу шел с некоторой опаской, ведь его домашний арест пока что не окончен, а он видите ли, наглец этакий, расхаживает здесь, наслаждаясь свободой, под покровительством старика, не утратившего детскую наивность. Но вскоре завидев мельницу, Эван утратил всякую осторожность. И помимо помощи с подъемом машины на верхотуру, мистер Чарк вдобавок вызвался помочь с установкой большого вентилятора на мельнице. Ибо Дик, его друг, насколько он знает, хорошо разбирается в технике, потому пообещал что-нибудь придумать.

– Если даже ваш план не сработает, то башня станет похожа на настоящую мельницу, то будет словно декорация из фильма о Дон Кихоте. – с этими словами мистер Чарк простился с Эваном, одарив того кучей подарков, пускай даже и несколько сыпучей кучей. Но напоследок предостерегающе посоветовал не задерживаться Эвану, ибо его родители могут подумать, что-нибудь неладное. Ишь как старик злоупотребляет детским безвозмездным трудом – могли бы заявить те со всем родительским переживанием.

Оказалось, нежданно-негаданно, что в этот знаменательный день Эван совершил больше дел, чем весь Совет Зонтов в его отсутствие. Этакие ковырятели в носу – подумал он, понимая, сколь скромны были их подвижки, ведь одна часть вещей лежит там, другая здесь, но как их заполучить, никто и не подумал, и пальцем не пошевелил, хотя нет, они шевелили, только не в том месте. Однако судить так строго и скоропостижно Эвану не стоило, нагнетать негатив было бесполезно, даже вредно, или как говорит Сэм – “бесполезняк”. И вообще как-то в его отсутствие все расслабились, двигались улиткообразно медленно.

Однако появление предводителя шайки, этого идейного вдохновителя, возродило в ребятах энтузиазм. Эвана встретили как выходца из тюрьмы, словно свершилось торжество невиновности. В честь Дня Рождения тому предложили конфет, которые Эван тут же отведал. В течение получаса ему пришлось изрядно покомандовать и многое рассказать, чтобы в его дальнейшее отсутствие, хотя бы материалы были приготовлены. Потом друзья подарили ему простенькие подарки: плакаты от Джефа, карточки от Сэма, игрушки от Дизи. И самое главное и запоминающееся – кулон от Анжелики, не какой-нибудь розовый девчачий, а вполне забавный, с глубоким смыслом.

Когда Эван взглянул на свои часы, то сильно испугался, а ведь он столько всего не успел им сказать, однако ему пришлось спешить. Он обернулся и помахал всем рукой. А Дизи как-то загадочно прорвало, он задумчиво, с выражением греческого философа вопросительно произнес:

– И почему люди не летают?

Глава пятая: Акробатика как причина перелома. Последние приготовления. И, я не сдамся, слышите!