Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Если войну надо закончить в 2–3 месяца, нужно сосредоточить на ней все силы, на время приостановить всю работу культурных и просветительных учреждений, перевести всю промышленность на военное положение. От такого сосредоточения всех сил на ликвидации гражданской войны культурно-хозяйственная жизнь страны только выиграет, ибо после быстрого окончания войны можно будет все силы гражданского фронта вернуть культурной деятельности. Слишком долго в этом отношении наблюдалась рутина. Считалось, что больше того, что мы даем Красной Армии, мы дать ей не можем.

Теперь дело военного снабжения поставлено лучше. Во главе этого дела стоит теперь тов. Рыков, снабженный диктаторскими полномочиями. При энергичном просмотре складов всех «главков» и «центров» обнаружились большие запасы кожи, материи, – и теперь на Южный фронт отправляется очень большое количество поездов со снабжением для Красной Армии.

Партизанские части наших южных армий устали от постоянного беспорядка, от неудач, они подготовлены к переходу в дисциплинированные части, но нельзя дисциплинировать полк, если у него нет сапог, если он заеден вшами, – при первой возможности он захватит и разграбит склад, снимет с других сапоги. Прежде чем вводить в воинские части порядок и дисциплину, нужно дать ей сапоги, белье, мыло, – только после этого она сможет стать частью регулярной армии. Это особенно нужно иметь в виду, когда дело идет об Украине и украинской армии. Обмундирования там имеется достаточно, только там нет порядка, и сапоги оказываются в одном месте, а босоногие красноармейцы – в другом. Мы посылаем на Украину целые маршевые поезда, и дней через десять правый фланг нашей армии, действующий на Харьковском и Екатеринославском направлении, будет одет и обут и станет боеспособным.

Подобно правому флангу, несколько расшатан и левый фланг нашего Южного фронта.

Армия, занимающая этот участок, имела наибольшие успехи, имела наибольшее число кавалерии, быстро продвигалась от Царицына на Новороссийск, захватывала трофеи и большое количество пленных и уже форсировала Маныч, но когда нам пришлось отступать, отступление тяжелее всего отозвалось на этой армии.

Обычно, когда говорят о Южном фронте, совсем забывают, что на Южном фронте мы ведем вторую войну: первую мы вели с Красновым, вторую – с Деникиным. Краснов был нами разбит, и три четверти его армии было уничтожено, разложено, взято в плен. Уцелевшая четверть отступила к Новороссийску и там соединилась с армией Деникина, так как полуторастотысячная партизанская армия Северного Кавказа, удерживавшая доселе Деникина, расползлась в течение двух недель.

Деникин двинул свои войска на север, соединился с остатками красновских войск, и еще в апреле наши армии столкнулись с Деникиным. Своими превосходными силами он нанес нам жестокий удар, совпавший с обнажением правого фланга украинских войск из-за партизанщины. Неудачи на Южном фронте снова подняли в нашей среде вопрос о правильности нашей военной политики и о целесообразности привлечения военных специалистов. Центральный Комитет уже дал этим товарищам ответ в духе своих прежних решений и решений VIII партийного съезда,[78] он сказал, что у него нет оснований изменять свою военную политику.

В течение двух последних недель, когда я объезжал Южный фронт, я все более и более убеждался, что лучше всего во время отступления сохранились те армии Южного фронта, где правильнее всего была проведена наша военная система, и наиболее расшатаны те части, где больше всего сохранилась партизанщина.

В отдельных армиях я собирал партийных товарищей, работающих в армиях, и обсуждал с ними, чему учат нас неудачи на Южном фронте, не нужно ли нам изменить направление нашей военной политики, и нигде ни одного голоса не раздавалось против политики, утвержденной Центральным Комитетом нашей партии и VIII партийным съездом.

При голосовании одобрение военной политики проходило на фронте единогласно (только в одном месте поднялись две руки против нее), а это – вы сами понимаете – много значит, ибо нигде система не познается лучше, как во время неудач, и проверка огнем является лучшей проверкой.

Если на последнем партийном съезде было сравнительно большое количество противников нашей военной системы, то я не сомневаюсь, что на следующем съезде оно сведется к нулю, ибо опыт показал, что есть две военных системы: одна – наша, одобренная и проводимая Центральным Комитетом, другая – Григорьева и Махно, которая нас так подкузьмила на правом фланге. Никакой третьей системы нет, никто ее не выдумал и выдумать не мог.