Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Несколько дней тому назад я был в Киеве, где мы собрали фракцию ЦИК и всех ответственных работников. Я делал доклад о положении на Южном фронте, и все активные работники единогласно изъявили свое одобрение той политике, которая под руководством ЦК проводится военным ведомством. Это тем более важно, что сейчас на Украине защитниками партизанщины выступают не только анархисты, но и некоторые коммунисты, ибо, как вам известно, в нашей партии имеется маленькое теченьице, которое ничем не отличается от левого эсерства.[79]

Много говорят о предательстве командного состава. У вас, вероятно, указывают на то, как во время отступления бежал к Деникину временно исполнявший обязанности командующего той N-ой армией, которая занимает прилегающий к Пензе участок Южного фронта. В действительности это преступление явилось не причиной, а следствием нашего отступления. То же явление мы наблюдали не так давно и на Петроградском фронте. Под влиянием военных неудач число предательств всегда возрастает (хотя нужно заметить, что на Южном фронте число предательств и измен было весьма незначительно), но никакой перебежчик и изменник не может причинить столько вреда нашей армии, сколько причинила ей партизанщина.

На одного изменника приходятся сейчас сотни бывших офицеров, которые связали свою судьбу с Красной Армией и которые гибнут вместе с красноармейцами.

Подводя итоги нашему положению на Южном фронте, тов. Троцкий говорит:

Отступление на юге объяснялось тем, что у Деникина сил было больше, у нас – меньше. Теперь их больше у нас и меньше у Деникина. У Деникина нет резервов, у нас резервы – неисчерпаемы. Конницы у нас больше, чем у противника, – мы ее формируем самым лихорадочным образом. Во время отступления мы потеряли много орудий и винтовок, теперь убыль их пополнена, и орудий и винтовок у нас больше, чем у Деникина. Снабжение наших армий не менее обильно, чем снабжение армий противника. На Южном фронте созданы таким образом условия для перелома в нашу пользу, и если все-таки наступление противника не везде приостановлено, то это потому, что статистика – одно дело, а психология – другое. Приостановить процесс отката можно будет только тогда, когда удастся заразить армию духом наступления. Нужно убедить армию, что она сильнее противника, и что она должна наступать. Нужно дать это почувствовать каждому красноармейцу в отдельности. И здесь на первый план выступает агитация.

Растянувший свою гармонику и вынужденный вследствие этого перебрасывать подкрепления, Деникин дал нам передышку, которую мы должны использовать для агитации.

Я сказал, что психологического перелома у нашей армии еще нет. Но я могу добавить, что мы к нему подходим. Этот процесс мне хорошо знаком, я наблюдал его уже несколько раз. Я наблюдал его весной на Восточном фронте, когда Колчак противопоставил нашей армии если не перевес, то равенство сил. Наша армия стремительно откатывалась до тех пор, пока мы не влили в нее энергичных, твердых коммунистов, которые сумели убедить армию, что настала пора прекратить отступление.

И армия на Восточном фронте стала наступать. То же будет и с нашей южной армией.

Я думаю, что в течение ближайших двух или трех недель мы этого перелома в настроении армии достигнем и начнем наступление. А начав, мы будем вести его быстро и решительно. Деникин зарвался. Захватив огромную территорию, он должен создать власть, чтобы удержать ее, а так как вся Россия разбилась на два лагеря, Деникин вынужден призывать к власти старых помещиков, бывших губернаторов и земских начальников, старых полицейских. Это – лучшая пропаганда против Деникина. Мы знаем, что сословная ненависть к дворянам просыпается на юге даже у кулаков. Для укрепления растянувшегося фронта Деникину недостаточно одной конницы, ему приходится прибегать к принудительной мобилизации рабочих и крестьян, и этим он подготовляет условия разложения своей армии. Я думаю, что еще осенью мы нанесем решительный удар Деникину. Я надеюсь, что на этот раз на половине дороги мы не остановимся, а прижмем Деникина прямо к Кавказскому хребту.

Азербайджан сейчас целиком на нашей стороне. В Баку – забастовка рабочих, и англичане спешат убраться оттуда по добру по здорову. Грузия, где господствуют меньшевики, находится сейчас в прямой войне с Деникиным. Когда мы подойдем к Кавказскому хребту, там будут за нас все.

Положение на Восточном фронте очень хорошее. После взятия Челябинска, мы будем продолжать идти дальше в Сибирь. Колчаку не удалось создать в Сибири никакой власти, – там хозяйничают отдельные отряды черносотенных бандитов. Вся Сибирь сейчас в огне рабочих и крестьянских восстаний, и все вернувшиеся оттуда, даже меньшевики, признают, что наша армия пройдет по Сибири триумфальным маршем. Под Иркутском нам придется встретиться с японскими войсками.[80] В Сибири их тысяч шестьдесят, но если представить себе сибирские пространства и сибирский железнодорожный путь, то это – совсем немного, не больше отдельной армии.