Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

История наших фронтов не всегда могла быть уподоблена прямой линии. Мы знаем на наших фронтах колебания наступлений и отступлений, удач и тяжких поражений. Разумеется, многие неудачи объясняются ошибками и даже, в отдельных случаях, прямыми изменами. Но если мы захотим понять историю наших красных советских фронтов в ее полном объеме, то мы должны, прежде всего, уяснить себе и твердо помнить одну простую истину. В то время как буржуазные страны, участвовавшие, скажем, в последней империалистической войне, в течение ряда лет и десятилетий строили свои армии, а затем приняли участие в мировой войне, – у нас процесс шел в обратном порядке. История вынудила нас начать войну, мы вынуждены были вступить в бой, и во время боя мы начали строить Красную Армию. Все наши успехи и неудачи можно понять и объяснить только при свете этого основного факта. Не мы выбирали для себя фронты, они нарастали, по мере того как советская опасность вырисовывалась все более и более перед мировой буржуазией. Мы бывали свидетелями превосходных успехов на Восточном фронте и тяжелых неудач на Южном. И там и здесь боролась одна и та же Красная Армия, построенная по одним и тем же методам и часто одними и теми же советскими работниками, ибо лучших работников, организаторов наших побед, мы все время перебрасывали из армии в армию, с фронта на фронт, чтобы дать возможность приобретенным ими опытом и личными качествами обслуживать наибольшее количество армий. Методы одни и те же на всех фронтах. Вы помните в основных чертах историю Восточного фронта. Мне довелось в начале августа, год тому назад, выехать из Москвы на наши, тогда еще молодые и неокрепшие фронты. И там, под Казанью, наши лучшие работники, и в их числе москвичи, приложили силы к тому, чтобы из отдельных отрядов создать централизованную, гибкую, устойчивую рабоче-крестьянскую армию. Так была создана одна из наших регулярных армий. Мы сразу перешли в наступление и имели огромный успех. Но тут у нас обнаружился фронт на юге и на севере; потребовался фронт на западе после краха германского империализма, и в связи с новыми революционными перспективами мы принуждены были снять кой-какие силы с Восточного фронта. Колчак воспользовался этим и в начале марта перешел в контрнаступление. Мы потеряли значительную часть наших завоеваний. Линия колчаковского фронта приблизилась на 60–80 верст к Самаре, Симбирску и Казани, а в некоторых местах, как у Спасска, подходила к Волге на 30 верст. Но успехи Колчака продлились недолго, только до конца апреля. В этот момент рабоче-крестьянская Россия, прежде всего Россия пролетарская, собрала свои лучшие силы, сделала величайшее напряжение и помогла ослабевшему Восточному фронту встать на ноги. В конце апреля, через 7 – 8 недель после победоносного наступления Колчака, наступления, которое многим казалось гибельным для Советской России, мы перешли в контрнаступление по всей линии фронта, мы перешли через Урал и вернули все, что утратили. Мы отхватили до настоящего времени широкую полосу Западной Сибири, форсировали Тобол и сейчас на некоторых участках прошли на 70 – 80 верст от него. Все данные говорят, что у Колчака не осталось серьезных резервов, что он совершенно разбит. Правда, те же данные говорят, что Колчак готовится дать нам сражение и роет глубокие окопы. Но если мы вспомним, что Колчак собирался короноваться в Москве, и оглянемся на тот путь, который он прошел, то увидим, что наше дело на Восточном фронте идет недурно. Наша Красная Армия прошла за это время больше 950 верст на восток… (Речь прерывается аплодисментами и кликами: «Да здравствует Красная Армия!»)

Мы можем сказать Колчаку, роющему глубокие окопы: «Рой их поглубже, мы глубже закопаем тебя в них!». (Аплодисменты.) Но, товарищи, в тот момент, когда наша восточная армия перешла в наступление, наш Южный фронт сильно дрогнул. В тот момент, когда восточная армия наступала на Бузулук, Бугульму и другие города, на Южном фронте Деникин развил наступление в определенном направлении и по всему фронту, и здесь получилось то же, что было на востоке в начале марта, когда наша армия, прошедшая 300–400 верст, обессилела материально, физически и морально. К этому времени Деникин сосредоточил на линии Дона и Северного Донца свои глубокие резервы, привлеченные им с Северного Кавказа и побережья Черного моря.

Сейчас наше положение на Южном фронте очень тяжело.