Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Первый такой опыт был сделан Колчаком на Восточном фронте. Там, где были дутовские банды, там Колчак противопоставил нам мобилизованные десятки и сотни тысяч сибирских и уральских крестьян и даже рабочих. Разумеется, он для этого создал предварительно крепкий кулак из верного ему офицерства и буржуазных элементов. И на первых порах опыт казался удачным. Через белогвардейского офицера он прибрал к рукам кулака; через посредство кулака – средние и низшие слои крестьянских масс. Когда он выставил против нас на Восточном фронте мобилизованную и сформированную в глубоком сибирском тылу армию во много десятков тысяч душ, и эта его свежая армия столкнулась с нашими войсками, уже истомленными, с войсками, которые очистили Волгу и подвигались на Урал, то наши уставшие красные войска этого первого автоматического удара колчаковских войск не выдержали. Образовался прорыв. Масса влилась в этот прорыв. Наши войска отступили к самой Волге. Тогда, товарищи, я докладывал об угрожающем положении на востоке Петроградскому Совету, петроградским профессиональным союзам, и тогда первая помощь пошла отсюда. Вы знаете, что мы в короткий срок преодолели нашу неустойку на Восточном фронте. В марте, в первых числах его, обнаружился прорыв, в конце апреля мы уже перешли в наступление, и с того момента это наступление не сдерживалось уже ни на один день. Под Челябинском Колчак попытался оказать серьезное сопротивление, там он получил последний смертельный удар. И вот, с конца апреля, за эти месяцы – май, июнь, июль, август – за четыре месяца наши красные войска на Восточном фронте в непрерывных боях прошли пространство в тысячу верст. Тысяча верст отвоеваны красными войсками для рабочей и крестьянской революции. И в этом числе на этом огромном пространстве значится ныне почти весь Урал, этот могучий хребет, являющийся в то же время хребтом русского рабочего класса, с его промышленными возможностями, с его естественными богатствами и с его огромным резервуаром человеческой рабочей силы, трудовой и революционно-коммунистической. Мы, товарищи, долгое время после утраты Урала опирались главным образом на Петроградско-Московский район. Разумеется, я не должен здесь перед представителями Петрограда говорить о значении петроградского рабочего класса для нас. Но Петроград не раз бывал под опасностью жестокого удара. Была опасность, что эта часть нашей пролетарской, нашей промышленной вообще и военно-промышленной в частности базы будет временно вырвана из наших рук. Вы знаете, какую огромную роль играют Московский и Тульский районы в деле нашего военного производства и снабжения. Потерять нам Петроград, потерять Тулу и Москву, хотя бы временно, еще несколько месяцев тому назад означало бы неизбежно нашу военную гибель в ближайший период, потому что это была вся опора военно-промышленная, опора нашей Красной Армии. Был, товарищи, момент, когда мы потеряли драгоценнейшую жемчужину – Ижевский оружейный завод. В руках врага был весь богатейший Екатеринбургский район; Златоуст, центр выделки холодного оружия, был в руках Колчака. Более того, мы вынуждены были несколько месяцев тому назад ставить вопрос – и тоже приступить к его практическому решению – об эвакуации Симбирского завода, столь важного для нас в военном отношении. Товарищи, с того времени наше военно-промышленное положение изменилось радикальным образом. Ижевский завод работает на нас с возрастающим успехом, Екатеринбургский район мобилизуется в военно-промышленных целях, в Златоусте мы выделываем необходимое для нас холодное оружие и, наконец, Симбирский патронный завод снабжает нашу армию патронами во все возрастающем числе. Стало быть, у нас теперь две военно-промышленные базы. Правда, мы сейчас дальше, чем когда-либо, от реальной опасности потерять Москву, Тулу, Петроград, но если мы теоретически предположим на момент, что потеряли Петроград, Москву и Тулу, то теперь для нас это будет тяжелым ударом, но, ни в коем случае, не смертельным. У нас есть второй становой хребет, у нас есть могучая база, это – Урал. На Восточном фронте за последние четыре месяца мы нанесли врагу такой удар, какого не наносили еще за два года существования Советской власти ни одному врагу нашему. Колчак, как военная сила, не существует; вы знаете, что он сам заявил, что, в случае его гибели, корона его переходит к Деникину Колчаковичу, его наследнику. Разумеется, не случайно, что благочестивый Колчак задумался о смертном часе: он потерпел там неисцелимый удар, и тут, на этом опыте разгрома Колчака на востоке выясняется картина и причина могущества и непобедимости рабоче-крестьянской Красной Армии. Смотрите: нам Колчак нанес жестокий удар в марте, мы откатились на сотни верст, мы сдали немало пленных, прошло немного недель, недель семь-восемь, и наша армия выросла, как из-под земли, а Колчака каждый новый шаг ослаблял. Почему? Именно потому, что он прибегал к тому методу и приему, который не применим к его политике восстановления самодержавия и помещичьей власти.