Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

И поэтому мы можем с полной уверенностью и спокойствием сказать эстонской буржуазии: Какой путь смерти и гибели избираешь ты себе? путь ли открытой борьбы с нами, или путь временного примирения? Мы можем спокойно дожидаться того, какого пути она решит держаться в ближайшие дни и недели. Тем не менее, мы, без задней мысли, открыто предлагаем эстонскому правительству, как предлагали финляндскому правительству, заключить мир, хотя бы со скрежетом зубовным, со всей ненавистью к ним, ибо, как вы знаете, чувства, которые мы питаем к ним, таковы же, как и чувства, которые они питают к нам. Тем не менее, такое предложение мы делаем и этим предложением показываем и свои силы и свою веру в себя. Какой путь изберут белые, Эстония и Финляндия, мы не знаем. За последнее время скопляются данные в пользу того, что финляндская буржуазия как бы собирается перейти все же в наступление на Петроград. Вы знаете эпоху, когда у них во главе стоял Маннергейм; тогда вопрос о походе на Петроград казался решенным. Маннергейм назначил под Териоками маневры своих полков; это было в феврале текущего года, и это закончилось тогда в высшей степени печально для Маннергейма: финны замитинговали и отказались пуститься в авантюру; на маневры прибыли ровным счетом две роты, по сообщениям осведомленных финнов – меньше 300 человек. Пришлось отложить вопрос о наступлении на Петроград, тем более, что мы под Белоостровом на эти предполагавшиеся маневры ответили контр-маневрами, двинули красных курсантов Петрограда. Тогда было сказано, что если Петрограду будет грозить опасность, то честь большого удара будет предоставлена им, – это наиболее обученная и сплоченная единица; они, разумеется, с восторгом приняли весть об этой высокой чести. С того времени число их в Петрограде удвоилось, задача остается та же. После того Маннергейм вышел в тираж; неожиданно вместо него выбранным президентом оказался бесцветнейший профессор Стольберг, у которого половина существования состоит по-видимому в непрерывном трепетании перед большевизмом, перед Антантой, в трепетании перед маннергеймовцами, которые в лице генерала Игнациуса угрожали восстанием, если он не будет следовать политике Маннергейма. Это петушиное крыло финского национализма ничтожно, это бывшие активисты, буржуазные и мелкобуржуазные офицеры, которые выдвинули не более не менее как ту идею, что для того, чтобы взять в руки восточную Карелию, незамерзаемый порт на Белом море, им надо залог, и таким залогом будет – не угодно ли видеть – Петроград.