Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Я упомянул о том, что армия, – и это есть основная мысль доклада, который я вам представляю, – является сколком, отпечатком, отражением всего нашего общественного строя. Он основан на политическом господстве рабочего класса, опирающегося на крестьянство. В рабочем классе руководящую роль играет коммунистическая партия – руководящая советская партия. И вот почему, делая доклад, как военный Комиссар, а не как представитель партии, я никак не могу обойти той роли, которую играют коммунисты в рядах нашей армии. Ответственные посты комиссаров заняты в подавляющем большинстве случаев работниками коммунистической партии. В каждом полку, в каждом батальоне, в каждой роте вы найдете коммунистическую ячейку. Наши положения, наши уставы гласят на этот счет, что коммунисты в армии не имеют никаких прав, только обязанности. Разумеется, было бы чрезвычайным оптимизмом утверждать, что все без исключения коммунисты в армии исполняют свой долг безукоризненно. Дело идет не о небольшой отобранной группе, а об очень и очень большом числе работников коммунистической партии. Я не стану его называть, но скажу, что оно выражается шестизначным числом, стало быть, никак не меньше 100.000 человек. На самом деле оно много больше, и я, в подтверждение позволяя себе сослаться на наших военных специалистов, на командный состав, в значительной части непартийный, считаю себя вправе здесь снова сказать, что без этой коммунистической закваски, без самоотвержения, без примерной доблести лучших представителей рабочего класса, армия распалась бы прахом. И не раз командующие фронтами и армиями и главнокомандующий, когда на том или другом участке фронта дело складывалось неблагоприятно, обращались к Революционному Военному Совету прямо или через посредство соответственных инстанций с просьбой, с требованием о присылке надлежащего количества коммунистов. Разумеется, товарищи, мы все очень высоко ценим тот факт, что и другие партии, которые причисляют себя к оппозиционным и таковыми являются за последнее время, мобилизовали известное количество своих работников для дела армии. Они там все принимаются, как братья. Но я должен здесь же, отнюдь не собираясь отводить много места полемике, отметить один, по-моему, поучительный и содержательный факт. В Харькове на смотру мне был представлен командный состав одного полка, где приблизительно четвертая часть состояла из меньшевиков. Я интересовался их дальнейшей судьбой. Их аттестовали, как превосходных и самоотверженных борцов, которые оказались на высоте тех тяжких положений, в каких была потом украинская армия. Но, прибавлю, когда в этом полку происходили какие-нибудь заминки, недовольства, ворчания, а на Украине такие явления приводили легко к тяжелым осложнениям, эти командиры-меньшевики приходили к комиссару полка и требовали поскорее послать туда агитатора-коммуниста с коммунистической литературой. Они были хорошие солдаты и хотели победы, и они знали, что не помогут своему полку распространением в нем декларации Мартова.[120]

Товарищи, в той тяжелой борьбе, о которой когда-нибудь поэты напишут большие хорошие книги, в этой борьбе мы несли тягчайшие жертвы – солдаты, командиры и комиссары… Но коммунисты расходовались без числа! Для коммуниста не может быть и не существует плена: коммунист, который попадает в плен, гибнет безвозвратно. Был, правда, случай, когда один из виднейших работников Московского округа, Барышников, прекрасный боевой товарищ, не успел застрелиться в момент, когда попал в когти мамонтовской коннице. Барышников был повешен. Те, которых вы из своей среды выделяете с великим ущербом для местной работы и посылаете туда не как рядовых, мобилизованных солдат, а как духовных руководителей, как людей, которые идут сражаться и учить других сражаться, бороться и умирать, – те все знают, что для них не существует возможности попасть в плен. Сколько первоклассных борцов, комиссаров, командиров пускали себе последнюю пулю в голову, когда не оставалось ничего, кроме позорного плена! За два года, товарищи, объезжая фронты, я наблюдал, как складывается новая психология или, вернее, как старая человеческая психология получает новый стальной закал. Мы когда-то с интересом относились к японской касте самураев, которые во имя национального коллектива не останавливаются никогда перед смертью. Я должен сказать, что в лице наших комиссаров, передовых бойцов-коммунистов мы получили новый коммунистический орден самураев, который – без кастовых привилегий – умеет умирать и учит других умирать за дело рабочего класса.

Политическая работа в Красной Армии